Правда, зонты напоминают балдахины моей императорской постели, широкие, квадратные, а с краев ниспадают стенки из шелка. Слуги идут сзади и, держа такой зонт-шатер над головой дамы, по ее команде время от времени приопускают, чтобы их лица оставались как бы под вуалью, сквозь которую они видят хорошо, а вот их не распознать.

– Ваше величество?

Я повернулся к Альбрехту, он смотрит с вопросом в серьезных серых глазах.

– Все норм, – пробормотал я, – просто увидел… прогресс.

– В чем? – поинтересовался он.

Я кивнул на прогуливающихся дам.

– Видите зонты, которые в будущем будут звать зонтиками?..

– Ну да, вижу эти странные штуки…

– В империи Германа их не было, – ответил я. – Про наш Север вообще молчу. Это значит, империя Скагеррака не только покрупнее, но и поразвитее.

Дамы присели, чуть склонив головы, но не настолько, чтобы закрыть от наших мужских взглядов низкие вырезы платья с богатым содержимым.

Когда мы прошли мимо, Альбрехт выждал чуть и оглянулся им вслед.

– Все шутите, сэр Ричард.

– Так жизнь такая смешная, – ответил я печально. – Давно Макса не видел… Как и сэра Растера с Митчеллом.

– Митчелл, – ответил он с ходу, – влюбленно таскается за сэром Растером, как гусенок за большим важным гусем. Макс занят захватом городов и королевств, рассылая багерами отряды. Он в восторге, такой размах! Сам скупо и экономно распределяет младших командиров по городам, особое внимание уделяет столицам, кто бы подумал, что их там много…

Он умолк, сам вспомнил о них и посерьезнел еще больше. Я же велел взять под защиту и прекратить разбои не в каком-то городе или даже королевстве, а в громадной империи, где этих королевств двадцать восемь – двадцать восемь королевств! – а что говорить про две с лишним сотни княжеств, герцогств и всяких там баронств?

Перед широкими мраморными ступенями у входа в императорский дворец он остановился и церемонно раскланялся, подпрыгивая и размахивая шляпой. По-моему, нигде не сбился, это было видно по лицам наблюдающих за нами придворных.

– Зарабатывайте очки, – сказал я мрачно, – зарабатывайте… приспособленец!

Он улыбнулся, поклонился уже а-ля Север и ушел в сторону здания с заложниками.

Меня на лестнице догнал граф Келляве, поклонился и пошел рядом, поглядывая несколько тревожно и невесело.

– Граф? – спросил я.

Он покосился по сторонам – никто не слышит? – проговорил негромко:

– Ваше величество, вас не пугают здешние размеры?

– Пугают, – ответил я честно.

Он сказал тихо:

– Мало нас. Слишком мало.

– Намекаете, – сказал я, – что не мешало бы перебросить сюда еще наших?

Гвардейцы у входа все еще местные, даже Норберт поверил Юстеру, менять не стал, отсалютовали мне с таким рвением, что да, признают за мной все достоинства, главное – силу.

Келляве вошел следом, догнал и сказал совсем тихо:

– Вижу, вы тоже об этом думаете.

– Подумываю, – согласился я.

Он напомнил:

– Здесь не вся армия, сэр Ричард. Только те, кто был в окрестностях Штайнфурта и Воссу. На Севере остались армии герцогов Меганвейла и Шварцкопфа! Трудно найти более верных вам полководцев, на Севере граф Клемент Фицджеральд…

Я сказал во вздохом:

– Недостает и мудрого герцога Ришара, герцогов Ульриха и Готфрида… прекрасен и точен в решениях Бальдфаст Бредли, недаром я его назначил прокурором всей Ламбертинии, очень хорош Будакер, он остался охранять границы с Вендовером, недостает и пылкого Альвара Зольмса, что явился ко мне всего с двумя полками элитной рыцарской конницы, но вскоре командовал уже десятью полками… а его командир лорд Рейнфельс, у которого было под рукой при первой встрече двенадцать тысяч кнехтов? Все они пригодились бы здесь…

– Тогда почему? – спросил он. – Если уже подумывали?

– Была надежда, – признался я, – что справимся. Но, похоже, переоценил наши силы. Я человек, не Бог, вон у него ангелы тоже дураки набитые…

Он сказал быстро:

– Думаю, вам нетрудно будет понудить Маркус передвинуться на Север, а там, взяв на борт наши армии, вернуться сюда?

– Подумаю, – пообещал я. – Я осторожен, сэр Гастон.

Глава 12

Женщины, мимо которых проходим, мило приседают и растопыривают платья, как куры крылья. Здесь та же мода, что и в империи Германа, разница лишь в том, что в Жемчужной приседают с прямыми спинами и смотрят в лицо повелителю, а здесь у всех головы покорно опущены.

Не знаю, то ли так подчеркивается женская стыдливость и высокие моральные устои, то ли кондовая домостроевщина, но мне лично приятнее видеть лица и устремленные на меня взгляды, пусть это и расценивается как предерзостное поведение.

Когда мы остановились поговорить, женщины, не дождавшись, когда пройдем мимо, сами запрогуливались в нашу сторону, а проходя мимо нас, приседали, стараясь обратить на себя внимание.

Правда, даже со склоненными головами сиськи в низком вырезе платьев видны хорошо. Может быть, именно для этого и склоняют головы, чтобы мужчины рассматривали внимательно и без помех, в этом случае вариант этикета разумен и правилен, это же мужской мир, все подчиняется его законам.

В одном из залов я успел обратить внимание в группе женщин на одну с нездешним лицом и непривычно умным взглядом, вообще-то все здесь красивые, но эту как будто сдернули с обложки журнала для бизнес-леди. В лице, повороте головы, взгляде что-то характерное для женщин, что не ограничивают себя только ролью женщин.

Все присели и склонили головы, она тоже опустилась синхронно с подругами, но голову чуть повернула, бросив на меня странный взгляд искоса.

Я благосклонно кивнул всем, а когда мы прошли дальше, Келляве шепнул украдкой:

– Заметили женщину с изумрудными глазами?

– В синем платье? – спросил я. – Или в красном?..

– Заметить цвет платья, – ответил он, – это слишком сложно. Но сиськи у нее так и просятся в ладони!.. Ага, заметили! Все верно, мы замечаем самое важное. Это простолюдины углубляются в детали, а рожденные править смотрят сразу в корень.

Я перебил:

– Так что насчет этой женщины?

Он помедлил, мне показалось, заметил мой повышенный интерес, сказал совсем тихо:

– Кое-что успел случайно про нее услышать… Так, от моей случайной, но уже в чем-то близкой знакомой. Эту, с глазами, добивался сам император, но императрица, приревновав, велела не брать с остальными в убежище. Хотя на остальных любовниц императора внимания не обращала.

Я пробормотал: