– Не смущайся, любимая, – еще поцелуй в щеку, – теперь ты моя. Смотри!

Жан продемонстрировал мне тонкую косичку из моих волос, потом стянул с мизинца колечко с мелкими камушками и, раскрыв, как заколку, защелкнул его на кончике косы:

– Все, брак заключен! А свадьбу отпразднуем сразу, как приедем в столицу.

– Жан, а как же мой мир?

Виконт нахмурился:

– Если ты захочешь вернуться – я попробую пойти с тобой, но я надеюсь, что ты останешься.

А потом он меня обнял и начал целовать и целовал так долго и нежно, что я растаяла. Когда поглаживания перешли на самые чувствительные местечки, в комнате раздался грохот и ругань, я быстро нырнула под одеяла.

Жан приоткрыл полог и поприветствовал дракона:

– Хорошо спалось, Ролленквист?

– Не сказал бы. Но я рад, что ты жив; завтракать будешь?

– Конечно! – с энтузиазмом отозвался Жан. – Закажи побольше горячего мяса и пришли воды, чтобы умыться.

Дракон спал одетым, а потому лишь отряхнулся, поправил волосы и вышел.

Сонное настроение ушло, и Жан, лишь чмокнув меня в губы, встал, потягиваясь всем телом. Мне было любопытно на него посмотреть, но было стыдно, поэтому смотрела в щелочку между одеял.

Стройные ноги, четкие мышцы лодыжек, бедра, ягодицы, спина, расширяющаяся кверху, растрепанные волосы, вдруг Жан повернулся и подмигнул:

– Выбирайся! Сейчас принесут воду, нужно умыться и одеться. Ролен, конечно, постарается задержаться в зале, но драконий аппетит не даст ему долго гулять.

Пришлось выбираться, расправить рубашку под одеялом было непросто: она слежалась мелкими складками; волосы сбились, и очень хотелось вымыться. Едва я убежала за ширму, за которой лежала моя одежда, как в дверь постучали. Жан уже натянул штаны и спокойно открыл и велел поставить ведро с водой на пол.

За ширму Жан принес воду сам и даже накинул на стойку длинное полотенце. Пока я умывалась и одевалась, принесли завтрак, а следом явился и дракон. Волосы я расчесывала сама, но Жан заглянул и сказал, что косичку пока лучше спрятать в узел:

– Я не хочу, чтобы тебя осуждали, а такую косичку носит только жена, – и поцеловал в шею.

Дракон

Магия восстанавливалась медленно, и есть хотелось все сильнее. Подскочивший трактирщик, выслушав список заказа, попытался заглянуть мне за спину в надежде обнаружить там, по меньшей мере, взвод гвардии, но получив золотую монету, кинулся исполнять, а я присел за ближайший стол. Понятливая подавальщица тут же поставила кувшин с горячим сбитнем и блюдо пирогов для разминки.

Под пироги хорошо думалось: через неделю я имею право забрать свой подарок, и им станет леди Марина – простит ли меня Жан? И как быть, если я не имею права ничего ему объяснить?

Вздохнул, разгоняя тяжелые мысли и пошарил рукой в блюде: пироги кончились, пора идти в комнату, завтракать с Жаном и его леди, любоваться отблесками затаенной нежности в их глазах и знать, что скоро эта нежность сменится болью. Кружка хрустнула в руке, и я торопливо поставил ее на стол, бросив рядом монетку, лучше не думать об этом!

Виконт

Душа пела от счастья, моя нежная супруга так искренне смущалась, волновалась и переживала, что хорошела просто на глазах! Ролен принес в комнату поднос, груженный дичью, курятиной и копченым окороком, а следом семенила служанка с пирогами, кружками и горячим сбитнем. Мы сели за маленький столик, на котором едва помещалась эта гора еды, и с удовольствием подкрепились.

Мне то и дело хотелось коснуться кончиком пальца розовых губ любимой, поправить выбившуюся прядку волос, слизнуть крошку из уголка рта, но приходилось держать себя в руках: до свадьбы все это в присутствии даже родственников или слуг считалось неприличным.

К концу завтрака уже был готов план: Ролен, еще не набравшийся сил, прикупит в деревне пару коней, и мы поедем в столицу верхом, а пока стоит заглянуть в местную часовню и заключить брак.

– Но зачем так быстро? – удивилась леди Марина.

Ей ответил Ролен:

– Брак, леди, помогает влюбленным чувствовать друг друга на расстоянии. Кроме того, это поможет остановить слухи и удержит некоторых недоброжелателей в столице. Жан лакомая добыча для столичных маменек, и лучше сразу дать понять, что он соскользнул с крючка.

Знаете, как расстроилась свадьба юной леди Расселман и виконта Кармэя? За день до церемонии леди обнаружила жениха в своем будуаре в объятиях своей матери! И все оправдания, что это был морок и зелье, не помогли, помолвку расторгли! А дело было в финансовом интересе дяди виконта, которому оказалось не выгодно выпускать из рук концессию, да зависти одной из подружек невесты.

Дракон так разошелся, что леди Марина опешила:

– Ролен, но откуда вы все это знаете?

– Мой отец разбирал это дело после попытки невесты покончить с собой. Получив доказательства обмана, девушка оправилась, но не смогла вернуться к прежним отношениям с женихом, эта боль так и осталась стоять между ними, понимаете?

Леди Марина кивнула так серьезно, словно и правда представила себя на месте обманутой невесты.

– Я согласна с вами, лорд Ролен, и если так будет лучше, пойдемте в часовню.

Я едва не подпрыгивал на месте от восторга, но заметив хмурый взгляд Ролена, постарался стереть с лица глупую улыбку и с поклоном предложить леди руку.

Мы вышли из трактира, когда короткий, почти зимний день уже перевалил за половину, и не спеша пошли к часовне. Леди Марину я лично закутал в плащ и закрепил завязки. Она немного растерянно улыбалась и старательно прятала глаза, стыдясь явного потепления наших отношений. Воздух тихонько звенел, обещая очередное похолодание. Часовню окутывал легкий туман, сладковато благоухающий ароматным маслом. Внутри было тепло, царил полумрак, а невысокий полненький жрец спокойным голосом читал положенные дневные молитвы. Мы присели на скамью, ожидая, когда он сможет уделить нам внимание.

Марина

Хорошо, что священник был занят, я смогла тихонечко посидеть на лавке, укрытой деревенской 'дорожкой', и оглядеться. Немного похоже на обычную небогатую часовенку в пригороде: все украшено рушниками и грубоватыми кружевами, стены аккуратно выбелены, а вместо икон резные изображения и скульптуры из раскрашенной глины.

Наконец, облаченный в простую накидку поверх деревенской рубахи, штанов и теплого жилета жрец подошел к нам, и Ролен начал тихонько объяснять ему, для чего мы заглянули сюда.

Покачав головой, жрец вернулся к ящичку, на котором лежала большая потрепанная книга, и, вынув оттуда две ленты – одну с золотым краем, другую с серебряным, – зажег несколько маленьких плошек, наполненных ароматным маслом.

Плошки, расставленные в небольшие ямки в глинобитном полу, образовали круг, в центре которого лицом к лицу встали мы с Жаном. Пройдясь вокруг и деловитым речитативом прочитав рекомендации молодоженам, жрец шагнул в круг и связал нам с Жаном руки сразу двумя лентами и вновь прочитал маловыразительный текст из книги. Едва он вышел из круга и пошел по краю, вновь проговаривая благословение всех стихий, как по нам с Жаном забегали искры, потом застучали капли, в лицо дохнуло пылью с запахом земли, а потом дунуло ветром, и наконец, ленты крепко сжали наши руки и упали. На запястьях остались узорные браслеты – у Жана серебряный, а у меня золотой.