и я был близок к тому, чтобы оставить попытки, но тут в трубке раздались гудки.

Пия, ответив не сразу, говорила нервно и торопливо:

– Дин?

– Да.

– Извините, сейчас я не могу разговаривать, я вам перезвоню.

– Дело срочное, касается Типу.

– А что такое?

– Он был со мной. Видимо, съездить к святилищу его попросила Нилима?

– Да-да, и что?

– К сожалению, случилось несчастье.

– Какое несчастье?

– Его укусила змея. Он бредит, но мы уже на пути в больницу.

Пия шумно выдохнула.

– Кто-нибудь видел змею? Известно, какая это особь?

– Да, гигантская кобра, скорее всего, королевская.

– Черт! – охнула Пия. – Ее укус убивает слона.

– Но в больнице… они же смогут… – залопотал я.

– Там нет нужной сыворотки, она редкая и очень дорогая… – Пия осеклась. – Ждите!

В трубке слышался многоголосый гул; у меня сложилось впечатление, что в заполненном зале Пия напряженным шепотом с кем-то переговаривается. Через минуту она вернулась на линию с хорошей новостью: на конференции был ее приятель-герпетолог, собравшийся в экспедицию в джунгли. Он запасся разными препаратами, включая сыворотку от яда королевской кобры, и поделится с Пией.

– Но как переправить лекарство? – спросил я. – Надо же получить его как можно скорее.

– Я сама привезу. Через два часа я вылетаю в Колкату и к полуночи доберусь в Лусибари.

– А как же конференция? Вы же только что приехали.

– Возникли непредвиденные обстоятельства, пришлось поменять планы. Как раз перед вашим звонком я говорила с турагентом, он сумел устроить меня на ближайший рейс.

Я чувствовал, что она теряет терпение, и хотел закончить разговор, но рядом со мной появился Рафи и прошептал:

– Вы не забыли о Рани?

Отвернувшись от него, я сказал в трубку:

– Пия, тут еще кое-что.

– Говорите, только, пожалуйста, побыстрее.

– Помните, я сказал, что Типу бредит?

– Да, помню, не тяните, прошу вас.

– В бреду он сказал, что надо вас предупредить.

– О чем?

– О некоей Рани.

Было слышно, как Пия поперхнулась. Дрогнувшим голосом она спросила:

– Когда он это сказал?

– Минут сорок пять назад.

– Невероятно! Вы не ошибаетесь?

– Да нет, не думаю. Прошло примерно сорок пять минут, а что?

– Именно тогда я получила тревожный сигнал.

– Что за сигнал?

– О Рани.

– А кто это?

– Она… – начала Пия, но передумала. – Долго объяснять, расскажу при встрече.

– Ладно.

– Погодите, я же, наверное, вас не увижу?

– Почему?

– Вы же хотели нынче вернуться в город, чтобы не опоздать на рейс.

– Ах да! – Я напрочь забыл о своем отъезде. – Потом разберемся. Я не могу оставить Типу в таком состоянии. В конце концов, он пострадал, пытаясь меня защитить.

Рани

Когда мы добрались до больницы, Типу, похоже, был в коме, и его тотчас на каталке увезли в реанимацию.

Прошло добрых полчаса, прежде чем к нам вышел врач. Он подтвердил сказанное Пией: больница не располагает нужной сывороткой, дорогой и дефицитной. Однако надежду терять не стоит, поскольку Типу получил небольшую дозу яда из одного змеиного клыка (позже Пия сказала, что такой укус нехарактерен для Ophiophagus hannah[25], королевской кобры, которая редко нападает на людей, но, если уж напала, атакует всерьез).

Теперь все зависит от того, как скоро удастся ввести сыворотку, сказал врач. Пока что нам оставалось только ждать.

Потянулись часы мучительного ожидания. Когда медсестра известила о крайне сбивчивом дыхании больного, я заподозрил, что нас готовят к худшему.

Однако Пия приехала раньше, чем рассчитывала, почти за час до полуночи. Дорога явно далась ей нелегко, о чем говорили усталый взгляд и осунувшееся лицо, но растерянной она отнюдь не выглядела, деловито передав врачу контейнер. Пия не потеряла самообладания, даже когда Мойна разрыдалась у нее на груди.

Примерно через час врач сообщил, что сыворотка подействовала, состояние пациента улучшается, и у нас будто гора свалилась с плеч. Вам незачем мыкаться в больнице, сказал доктор, ступайте-ка лучше отдыхать.

Ввиду позднего времени и отсутствия в городке отелей Пия устроила мой ночлег в гостевом доме Фонда Бадабон, местной резиденции Нилимы. Чистый и уютный номер на втором этаже располагал всеми удобствами, включая высокоскоростной интернет. Я не удивился, узнав, что Пия, во время наездов в Сундарбан квартировавшая в этом доме, сама здесь обустроила все вплоть до роутера.

В кухне стояли два больших холодильника. Как почти вся техника в доме, работали они от солнечных батарей. Один холодильник предназначался персонально для Пии, которая, как вскоре выяснилось, существовала на весьма специфической диете, состоявшей в основном из энергетических батончиков и сэндвичей с арахисовым маслом и джемом. Мы оба давно уже ничего не ели, и я охотно принял предложение соорудить мне бутерброд.

За этой неожиданно вкусной трапезой я и узнал о Рани, которую в бреду поминал Типу. Так звали самку речного дельфина. Почти всю свою профессиональную жизнь Пия изучала иравадийских дельфинов, по-научному Orcaella brevirostris. Во всей стае Рани представляла особый интерес для исследований. Пия вела аккуратный учет особей и хорошо знала каждую, особенно самок, которых отслеживала в период размножения. Много лет она фиксировала миграцию стаи, отмечая ее дневные, сезонные и годовые перемещения.

Рассказывая, Пия тщательно подбирала слова, она не желала очеловечивать животных, предмет своего изучения. И все же было ясно, что ее отношения с Рани, долгие и прочные, по человеческим меркам считались бы старой дружбой. Связь их имела давние истоки, поскольку Пия знала ее родительницу и уделяла ей особое внимание, потому что в стае та была единственной самкой с детенышем. К сожалению, дельфиненок не выжил – угодил под катер, когда ему было всего несколько недель от роду. Пия горевала, потрясенная его смертью, но, приехав через год, обрадовалась, ибо дельфиниха вновь обзавелась потомством.

Именно Типу, тогда еще мальчишка, часто увязывавшийся за Пией в ее командировках, окрестил детеныша Рани, переделав официальное имя РН-1 (регистрационный номер 1). А через год Рани вдруг пропала. Пия тотчас снарядила поисковую партию, обшарила излюбленные пути стаи и на одном из мест кормежки нашла Рани, запутавшуюся в нейлоновой сети.

Не мешкая, Пия освободила пленницу, и с тех пор Рани смотрела на нее не так, как прочие дельфины – во взгляде ее сквозило нечто большее, чем просто узнавание (слово “благодарность” напрашивалось еще сильнее из-за стремления рассказчицы его избежать).

Все это случилось давно, теперь Рани была старейшиной, истинной родоначальницей, воспитавшей дюжину дельфинов. Именно она помогала Пие отслеживать миграции семейства.

В первые годы наблюдений перемещения стаи были систематичны и предсказуемы. Но затем они стали носить беспорядочный характер, и причиной тому, по мнению Пии, были изменения в составе