в начале XIII в. идея «крестового похода», получившая историческую апробацию в Палестине и развившаяся там, была привнесена внутрь церковной ограды на Западе, вылившись в проповедь крестового похода против еретиков (альбигойцев). В то же время применение Ансельмом доктрины «справедливой войны» против христиан было обусловлено как неверным прочтением им блаженного Августина, так и влиянием идеологии патаров, которую Ансельм впитывал в молодые годы в Милане.

Вопрос о том, насколько доктрина «благого преследования» и «справедливой войны» в отношении схизматиков или недолжным образом верующих христиан в действительности соответствовали миросозерцанию Отцов древней неразделенной Церкви, представляется достаточно важным для того, чтобы определить значение общественных взглядов Ансельма в период борьбы между сторонниками григорианской реформы и традицией имперской Церкви. Ведя упорную полемику против еретиков и схизматиков – как Августин против донатистов или Афанасий против ариан, – утверждая даже, что подвергающийся преследованиям еретик не может стяжать мученической славы, Отцы Церкви как на Западе, так и на Востоке выступали против насильственных мер по отношению к еретикам. Например, Амвросий Медиоланский, Мартин Турский и папа Сириций осудили казнь еретика Присциллиана, совершенную, по приказу правителя Галлии Максима, после осуждения Присциллиана Собором в Бордо (concilium Burdigalense) в 385 г. Амвросий и Сириций даже разорвали литургическое общение с епископом Итацием – главным виновником осуждения Присциллиана. В 390 г. на Медиоланском Соборе Амвросий разбирал вопрос о единомышленниках епископа Итация, причастных к казни Присциллиана, и осудил императора Феодосия за знаменитую резню в Фессалонике, во время которой погибло много ариан-готов. Примерно в это же время Иоанн Златоуст принял в общение нескольких монахов – последователей Оригена, которые подвергались преследованиям со стороны канонического епископа Феофила Александрийского за свои богословские воззрения. Поддержка, оказанная беглецам, в итоге стоила самому Златоусту кафедры, ибо послужила причиной его осуждения на Соборе «под Дубом» в 400 г. Свв. Иоанн Златоуст и Василий Великий выступали против репрессий в отношении еретиков. Даже в тех случаях, когда в Церкви возникало вооруженное противостояние между двумя приверженцами двух епископских партий или между православными и еретиками, вынужденное кровопролитие всегда осуждалось как нарушение основ канонического права. Само же противостояние разрешалось при помощи церковных судов. Эти суды санкционировали преследование еретиков как лиц, отлученных от Церкви, светской властью.

Наиболее показательными примерами применения в древней Церкви силы как полемического средства служат такие эпизоды как борьба между Дамасом и Урсином за епископский престол в Риме в 364 г., вооруженный конфликт между Симмахом и Лаврентием в 499–502 гг., торжество православия в Константинополе в 843 г. В IV столетии Аммиан Марцеллин, римский офицер и выдающийся историк позднеантичного мира, писал о религиозной политике императора Юлиана и характеризовал христиан весьма нелицеприятно: «Хотя Юлиан с раннего детства был склонен к почитанию богов и по мере того, как он мужал, в нем становилась все сильнее эта потребность, из-за разных опасений он отправлял относящиеся к богопочитанию культы по возможности в глубочайшей тайне. Когда же исчезли всякие препятствия, и он видел, что настало время, когда он может свободно осуществлять свои желания, он раскрыл тайну своего сердца и издал ясные и определенные указы, разрешавшие открыть храмы, приносить жертвы и восстановить культы богов. Чтобы придать бoльшую силу своим распоряжениям, он созвал во дворец пребывавших в раздоре между собой христианских епископов вместе с народом, раздираемым ересями, и дружественно увещевал их, чтобы они предали забвению свои распри и каждый, беспрепятственно и не навлекая тем на себя опасности, отправлял свою религию. Он выставлял этот пункт с тем большей настойчивостью в расчете, что, когда свобода увеличит раздоры и несогласия, можно будет не опасаться единодушного настроения черни. Он знал по опыту, что дикие звери не проявляют такой ярости к людям, как большинство христиан в своих разномыслиях»[188]. При этом Аммиан Марцеллин не был враждебен самому учению Христа. Отвергая христианскую Церковь, Аммиан, тем не менее, признает Иисуса величайшим философом и мудрецом, соперником Юпитера. «Благодаря египетской мудрости Анаксагор смог предсказать каменный дождь и, потрогав ил из колодца, – предстоящее землетрясение. И Солон, воспользовавшись изречениями египетских жрецов, издал свои справедливые законы и оказал ими великую помощь римскому праву. Из этих источников черпал, не повидав Египта, Иисус в возвышенном полете своих речей, он – соперник Юпитера, герой достославной мудрости»[189]. Хотя Вольфганг Сейфарт исправляет имя «Иисус» на имя «Платон», предполагая, что имя «Иисус» в тексте Аммиана представляет собой средневековую каролингскую конъюнктуру, однако нам представляется более верным в данном случае доверять изданию Виктора Гардтхаузена 1874 года и рукописной традиции. Тем более, исходя из контекста, в высшей степени сомнительно, что Аммиан именовал бы соперником Юпитера Платона, которого официально не причисляли к богам в Римской Империи и мудрость которого не грозила ему пролитием собственной крови.

Однако, несмотря на склонность определенной категории христиан к применению насилия в период существования Римской Империи, обнаружить исторические прецеденты, которые бы свидетельствовали о существовании доктрины «справедливой войны» в отношении схизматиков, до патарского движения и до Ансельма Луккского не представляется возможным. Подобная доктрина, выражавшаяся лично Ансельмом, нашла также широкое отражение в исторических произведениях, посвященных Ансельму и маркграфине Матильде – в поэмах Рангерия и Доницоне, и наложила свой отпечаток на последующие принципы отношений между папством и империей вплоть до Вормсского конкордата.

Византийская антитеза григорианской реформе: Анна Комнина и Ансельм Луккский

Доктрина инициаторов григорианской реформы, охватившей Западную Церковь во второй половине XI в., встретила очень серьезное идейное сопротивление. Как известно, принципы церковного обновления, которые последовательно отстаивались Григорием VII, Ансельмом Луккским и Боницоне из Сутри, подверглись жесткой критике со стороны сторонников императора Генриха IV – Бенцона Альбигского, Петра Красса и Сигеберта из Жамблу. Однако, отмечая данное обстоятельство, необходимо иметь ввиду, что наряду с крупнейшими представителями «имперского» лагеря, ситуация, сложившаяся в Римской Церкви в связи с реформой и борьбой за инвеституру, также подверглась рассмотрению сторонним наблюдателем. Этот наблюдатель, не будучи вовлечен в борьбу, пытался объективно – насколько позволяли рамки его произведения – осветить события той эпохи. Речь идет, конечно же, о византийской принцессе Анне, дочери императора Алексeя Комнина, которая в своем знаменитом историческом сочинении, посвященном отцу, представила византийский взгляд на проблемы Римской Церкви. Алексей Комнин стал императором в 1081 г. в результате военного переворота и кратковременной гражданской войны. Именно в это время в Тоскане и Кампании шли активные боевые действия между григорианцами и имперцами. По следам недавних событий Анна составила небольшой рассказ о противостоянии между папой и императором, хотя раскол Римской Церкви интересовал ее, прежде всего, в связи с норманнским вопросом, а также в связи с греко-латинскими спорами. Прислушиваясь к мнению Анны, следует учесть,