– Вы издеваетесь надо мной? – спросил Хулиган.

– Что ты, ни в коем случае, – замахал руками профессор. – Ведь ты, в сущности, неплохой парень. Просто тебе никто никогда ничего не объяснял и твоей вины в том, что ты совсем ничего не понимаешь, никакой нет. Я просто пытаюсь дать тебе понять, что человек должен ставить себе «человеческие», а не «животные» цели. Вот кем ты работаешь?

– Автослесарем, – пробурчал Хулиган.

– Прекрасная специальность, – обрадовался профессор, – полезная, нужная людям. Вот и поставь себе задачу стать отменным автослесарем. Лучшим в городе. И тебе польза, больше зарабатывать будешь. Кстати, настоящим бойцом ты, уж поверь мне, никогда не станешь, терпения не хватит. А для простого босяка ты и так вполне.

– Это почему же? – стал заводиться Хулиган. – Я же его вполне грамотно уделал, – указал он на вспыхнувшего Чемпиона, – теперь я вроде как лучший в Европе!

– Да он же «не настоящий», он же «бесконтактный», одна видимость: кимоно да пояс. – Профессор говорил так, будто Чемпиона рядом не было.

– А кто тут настоящий? – Хулиган уже завелся по-настоящему.

– Думаю, он. – Неожиданно для меня профессор кивнул в мою сторону. – Честно говоря, я и сам точно не знаю, никогда не видел, как он дерется, но уверен, что не ошибаюсь. «Чуйка» у меня хорошая. Предлагаю тебе пари. Если ты победишь Леонида, я возьму тебя и буду учить столько времени, сколько смогу. Если нет – ты навсегда забываешь обо всяких драках и начинаешь становиться лучшим в городе автослесарем. А чтобы тебе было не скучно всю жизнь лишь возиться с железками, выбираешь духовную практику по своему вкусу и обещаешь мне честно ею заниматься. Не знаю только, согласится ли Леонид, он же не обязан драться со всякой дворовой шпаной. Как ты, Леня? – обратился он ко мне. – Устроишь человеку «практическую лекцию»?

– А что, «практическая лекция» – это прекрасная метафора, почти «сухая вода» или «холодный огонь». Еще я бы сказал, что называть примитивный мордобой лекцией, пусть даже и практической, – это свежая мысль. А я люблю оригинальные идеи, так что не вижу причины отказываться, – отозвался я. – Часа полтора после завтрака уже прошло, Ци от желудка уже отхлынула, поэтому никаких противопоказаний. И сам развлекусь, и мальчика на путь, так сказать, истинный наставлю.

Говоря все это, я не сводил с Хулигана взгляда, этот мог ударить сразу, без всяких дальнейших разговоров.

Однако он сидел спокойно, только дыхание его участилось.

– Думаю, вам лучше выйти на улицу, а то дом чужой, перебьете все тут, – продолжал развлекаться Сергей Михайлович.

На улице было прекрасно: солнце и легкий мороз. «Ничего, сейчас кое-кому станет тепло», – подумал я, глядя на Хулигана. Я не волновался: профессор прав, нужно мальчика поучить, может, и в самом деле на пользу пойдет. Во всяком случае, попробовать можно.

Хулиган бросился на меня без всякой подготовки и начал колотить руками и ногами. Техники у него не было никакой и потому был он весьма однообразен, хотя нельзя было отрицать, что он силен, быстр, напорист и до наглости уверен в себе. Правда, он был плохо укоренен и часто поскальзывался. Какое-то время я позволял ему бить себя (правда, коснуться меня ему не удалось ни разу), а когда мне это стало надоедать, спросил у профессора:

– Может, его слегка поколотить или удастся обойтись?

– Наверняка не помешает, – уверенно ответил профессор. – До него просто иначе не дойдет, он же настоящего мастерства не видел, ему наверняка никто говорил, что «сильные удары уступают ловким уклонениям», вот он и не понимает, что защита сложнее нападения. Так что, думаю, вполне можно.

Следующий удар Хулигана я не стал пропускать мимо себя, а просто шагнул вперед, под его руку. Видимо, его никогда не били плечом, потому что он просто ошалел. Я знал, что он сейчас испытывает, до сих пор помню, какое «удовольствие» получил, когда вьетнамский мастер впервые показал мне (и на мне) эту технику. Впечатление было такое, будто я напоролся на каменный валун. Человеческое плечо, такое вроде круглое, гладкое и теплое, неожиданно оказалось каменно-твердым и каменно-тяжким. Казалось, что я всем телом налетел на вросший в землю многотонный камень.

Видимо, Хулиган испытал что-то похожее, потому что он согнулся и дыхание его пресеклось. На ногах он, правда, устоял, но ведь я его и не бил, так, слегка толкнул, честно говоря, едва прикоснулся. Спешить мне было некуда, я спокойно стоял и ждал, когда Хулиган придет в себя. Когда он наконец разогнулся, в его глазах было удивление.

Все шло, как должно было, я этот процесс описывал «тремя У» (удивление – уважение – ужас). Первое «У», стадию удивления, похоже, Хулиган уже прошел. Точно осталась еще вторая, а вот дойдет ли дело до третьей, я еще не знал. Но я человек основательный и понимал, что «практическую лекцию» мне придется доводить до конца, а иначе и заводиться не стоило. Делать мне это совершенно не хотелось, так что чем быстрее Хулиган поймет, что драться нехорошо и больно, тем дешевле это ему встанет.

Отдышавшись, Хулиган вновь стал изображать из себя ветряную мельницу. На этот раз выходило это у него плохо, потому что после каждого своего действия он получал: хлестко, больно и обидно. Шаг вперед – получил, взмахнул рукой – получил, посмотрел в глаза – тоже получил. Это была стадия второго «уважительного У», на которой он должен был понять, кто такой он и кто такой я. Наконец он отступил.

– Еще? – любезно спросил я. Это был «момент истины». Если Хулиган все понял, то без третьей стадии можно будет обойтись. Если нет, то будет, как в хорошей итальянской песне «Azzurro»:

И вот я как будто бы сажусь на поезд

И еду, еду к тебе,

Но мысленный поезд моих желаний

Идёт в обратную сторону…

И он у меня поедет совсем в другую сторону,

так что лучше бы ему и не пробовать.

Однако было похоже, что некоторые вещи до Хулигана доходили достаточно быстро.

– Вот что значит уличная школа, – в очередной раз восхитился я. – «Язык языка» человек может вообще не понимать, зато «язык кулака» понимает с полуслова. Или «с полуудара»?

– Понял, не дурак, «ещё» не надо, – сквозь зубы пробормотал он.

– Ну тогда поздравляю, это была последняя в твоей жизни драка, если ты, конечно, собираешься соблюдать договор.

– Я чего обещаю, то и делаю, – обиделся Хулиган. – Через два-три года я буду лучшим автослесарем в городе. И что вы там говорили насчет духовной практики?

– Это тебе к Вадиму, лучше него никто не знает этот мир. Он тебя отведет куда надо. Понравится – останешься, нет – будешь искать дальше, пока не найдешь практику себе по душе.

Переведя дыхание, Хулиган повернулся к Сергею Михайловичу:

– Я тут спросить хотел… Про этот «пер-ди…» как его там. Помните, вы меня тогда в зале обругали за то, что я Чемпиона ударил, когда он мне кланялся. Может, вы и правы, но я и слов-то таких не знаю. До сих пор думаю, что это за «пер-ди…».