– Я бы очень этого хотела, – гримаса боли исказила лицо Кейн, когда она пошевелила рукой. И все же, найдя в себе силы, Кейн подняла руку и неуверенно погладила Эмму по щеке. – Так и не привыкла спать одна, милая?

– Даже, когда я сплю на узкой кровати, там все равно слишком много места без тебя. Эти четыре года были такими долгими… Я так тосковала по тебе. Я так устала плакать, – слезы потекли сами собой.

Кейн вытирала бежавшие часто-часто слезинки.

– Не надо, девочка моя, – она глубоко вздохнула. – Прости меня.

– За что?

– Я не должна была допустить, чтобы прошло столько времени. Я так счастлива, что тебе хватило смелости вернуться и показать мне, какой я была дурой со своей гордостью.

– Давай-ка мы заключим сделку, босс? – Эмма нежно гладила шею Кейн, чувствуя в ней напряжение. – Мы обе признаем, что были не правы, что очень сожалеем… И двинемся дальше. Идет?

– Да, я согласна на такие условия.

Они замолчали, когда почувствовали, что самолет пошел на снижение. Не в силах сдержать любопытство, Эмма посмотрела в иллюминатор. Увидев знакомые места, она рассмеялась и поцеловала Кейн:

– Он знает, что мы прилетаем?

– Да, твой отец пришел в восторг, когда узнал, что мы с тобой неплохо ладим.

Эмма слушала голос Кейн, даривший ей почти забытое ощущение полного душевного расслабления и комфорта. Их отношения становились постепенно все более доверительными, это вселяло в сердце Эммы уверенность, что они могли бы восстановить все, что было разрушено, и строить дальше, с того момента, где они остановились… четыре года назад.

– Мы остановимся у Рафов, детка, – сказала Кейн, когда они приземлились. – Твоя мама через пару дней поедет в Иллинойс навестить своего брата, тогда переберемся в твой дом, если ты не против. Или можно так и остаться у Рафов, а Росс просто будет заходить к нам.

У самолета Эмму встречала ее самая близкая подруга Мэдди, которая была очень взволнована тем, что Эмма приехала так скоро и привезла с собой детей. Обе женщины очень давно знали друг друга, еще со времен университета. С тех самых пор они абсолютно друг другу доверяли. Мэдди была рядом с Эммой в самые сложные для нее времена, когда Кейн осталась далеко на юге. Именно Мэдди успокаивала Эмму, когда та, в абсолютном отчаянии, рыдала над своим решением оставить Кейн и Хэйдена. Помогала Мэдди и тогда, когда ее подруга во второй раз стала мамой. Она любила Ханну, как родную. И никогда ни за что Эмму не осуждала.

– Эмма, ты выглядишь такой счастливой! – воскликнула Мэдди, едва за спиной у Эммы закрылась дверь самолета. С тех пор, как та перебралась обратно в Новый Орлеан, прошло каких-нибудь три недели, а Ханну чета Рафов проводили на юг всего несколько дней назад. Но казалось, что прошла целая жизнь. Хотя, скорее, она только началась.

– Я словно заново родилась, – глаза Эммы сияли. – Мэдди, она все еще любит меня. После столь долгой разлуки… Она простила меня. И с каждым днем мы становимся все ближе.

– Ну, конечно, милая. Разве можно сказать тебе «нет». К тому же ты привезла с собой такую красотку, – женщина взглянула на малышку Ханну. – Кейн, должно быть, просто в раю. Как ее рана, уже лучше? Все еще не могу поверить, что ее ранили.

– А я могу поверить. Разве ты не знаешь, какая она, когда заходит речь о семье.

Эмма посмотрела в зеркало заднего вида, в нем отражалась знакомая громадина «Форда Экспедишн», принадлежащего Джерри. Кейн сидела на переднем сидении и весело болтала о чем-то. Слова Мэдди заставили Эмму вновь пережить тот страшный момент на складе. Кейн схватила ее и повалила на пол, чтобы спасти от выстрелов, в тот момент Эмма поняла: у нее есть шанс. Мало кто знал Кейн настоящей, она никогда не давала волю эмоциям, но от тех, кого она действительно любила, свои чувства скрыть у нее не получалось. Лежа на полу склада в ту ночь, Эмма почувствовала, что судьба в этот момент подарила ей надежду, а в следующий момент она эту надежду может забрать, если Кейн не выживет.

Эмма глубоко вздохнула, снова посмотрела на Кейн в зеркало и повернулась к подруге:

– И как давно ты уже в курсе, что мы должны прилететь?

Мэдди рассмеялась:

– Пару дней назад Кейн позвонила и попросила меня выступить посредником в общении с твоим отцом, – Мэдди снова рассмеялась. – Она не хотела рисковать и звонить сама, боялась, что трубку возьмет твоя мама. Знаешь, Кейн очень милая. Я за тебя счастлива.

– Спасибо, подруга. Я так скучала по тебе и Джерри. Очень хочу пообщаться с вами.

– Ну, конечно, – Мэдди улыбнулась, заметив, что внимание Эммы снова приковала к себе машина, ехавшая позади них. – Конечно, я искренне верю в то, что ты внимательно слушаешь, каждое мое слово и прекрасно помнишь, как меня зовут, когда рядом с тобой одна чертовски привлекательная темноволосая особа. Кстати, сменим тему: я думала, Кейн возьмет с собой сестру.

Эмма едва не сказала, что Кейн ее и взяла, но в последний момент спохватилась и решила придержать эту информацию, сказав Мэдди о той из сестер, которую подруга знала:

– Мюриел не смогла вырваться, у нее там двадцать телефонов разрываются, да и нужно освежить кое-какие контакты, которые понадобятся Кейн, когда мы вернемся. Так что, она занята работой. Правда, делает она все это, будучи в Вегасе, под неусыпным контролем одного старого друга семьи, Мано, это сын Рэймона Джэтибона. Она взяла с собой своего отца. А ее люди тем временем подыскивают новое место для офиса.

Вскоре показалась ограда дома, в котором Эмма провела свое детство, она пристальным взглядом обвела поля, надеясь увидеть отца. Ее мучила совесть, в последние дни она не слишком часто звонила ему.

Сейчас Эмма вспоминала тот день, когда отец посоветовал ей следовать велению сердца. А сердце хотело в Новый Орлеан. Эмма была по-настоящему счастлива, зная, что отец понимает ее и готов вместе с ней бороться за ее счастье. Эмма не сомневалась в том, что он, как и обещал, вышвырнет свою жену на улицу, если та помешает дочери строить свою жизнь. Мадам Кэрол Верде с каждым днем все больше и больше разочаровывалась в Эмме, в то время как отец гордился своей дочерью и ее семьей.

– Знаешь, Эмма, что удивительно, несмотря на то, что Кейн, скажем прямо, не совсем в ладах с законом, у нее сильно развито чувство чести. Не в ее духе – бросить кого-то в опасности.

Эмма взглянула на нее с некоторым раздражением. Она не терпела резких слов в адрес Кейн с чьей бы то ни было стороны. Даже со стороны старой подруги.

Сад перед домом Мэдди все еще был пустынен и гол: стояла холодная погода. Когда подруга заглушила двигатель, Эмма услышала завывание сурового северного ветра.

Мэдди положила руку на запястье Эммы.

– Я никогда, слышишь, никогда не стану тебя осуждать за твой выбор. Если ты счастлива, я рада за тебя. И я это спросила не для того, чтобы подорвать твою уверенность в Кейн. Но ведь я знаю, почему ты ушла от нее, и не хотела бы, чтобы то же самое произошло, если события снова накалятся. А мне что-то подсказывает, что после того, как в нее стреляли, у кого-то будут очень большие проблемы.