— А о чем именно идет речь? Очередная «Карточная диета»? — уточняет Питер.

— Нет, конечно, — уверяю его я.

Надо, чтобы Питер поскорее выбросил «Карточную диету» из головы. Она у него ассоциируется с моим пятилетним заключением в тюрьме — причем, как ни печально, ассоциация справедливая.

— Задумка совсем другая. Идея с «Карточной диетой» была ужасной.

Самое смешное, что я придумывал «Карточную диету» не как аферу. Я лишь пытался завести собственное абсолютно законное дело. Желание любой ценой добиться успеха в честном бизнесе меня и погубило. Проворачивать аферу намного легче — риска меньше. У аферы всегда есть план — точная и неизменная стратегия — с продуманным путем отступления. Надо просто придерживаться плана. А без плана сложнее. Всегда тянет заработать побольше, заплатить поменьше, обойти какие-нибудь правила. Если нет плана, человеческая природа берет верх.

Но для Питера это слишком сложное объяснение.

— «Карточная диета» была ошибкой потому, что я вовремя не остановился. Работа, о которой я говорю сейчас, займет не больше шести недель. И все. Никто и глазом не успеет моргнуть, как компания исчезнет.

— Понятно, — задумчиво протягивает Питер. — Пожалуй, я знаю пару парней.

— Нужны действительно хорошие ребята. Которым можно доверять. Конечно, деньги будут серьезные.

— Сколько? — интересуется Питер, словно для него это важно.

— Сколько я заплачу компьютерщикам? Не знаю. Может, миллион.

— Миллион долларов?

Я делаю вид, будто подумал, что он считает вознаграждение слишком маленьким:

— Да. Но тут работы-то всего на месяц.

— Ясно, — отвечает Питер.

Подняв глаза, я замечаю бармена в грязном переднике, стоящего у нашего столика. В руках у него картонная тарелка с чизбургером.

— Пожалуйста, — говорит он и ставит тарелку на стол.

— Спасибо, — благодарю его я.

— Повторить? — спрашивает бармен у Питера, указывая на пустую кружку.

Но Питер задумался о миллионе долларов и возможности заглянуть в мой опасный мир, ничем особенно не рискуя. Так что ему сейчас не до бармена.

В бумажнике у меня еще пять долларов. Скорее всего, Питер клюнет. Я могу себе позволить расщедриться.

— Да, — отвечаю я за товарища. — Принесите ему еще пива. Я заплачу.

Бармен кивает и уходит.

— В любом случае я не хочу давить на тебя, — уверяю я Питера. — Я не прошу имена и телефоны прямо сейчас. Иди домой и подумай о моей просьбе. Поспрашивай у своих. Только постарайся особо не вдаваться в подробности моей затеи.

— Ладно.

Питер не сводит взгляда с поверхности стола. В нем борются разные эмоции. Я не предложил ему участвовать, и оттого парню обидно. Но у него есть шанс стать частью моего предприятия, и оттого он в радостном возбуждении. Питер стесняется сам предложить свою кандидатуру. Боится последствий.

— Жаль, у тебя нет возможности взяться за эту работу, — перехожу я в атаку. Я беру чизбургер и откусываю кусок. Не прожевав, добавляю: — Лучше тебя я точно никого не найду.

— Почему это у меня нет возможности?

— Ты же занят. Сам сказал.

— Да, но… — протягивает он. И, подумав, решает: — Я только пришел туда. Можно и уволиться.

— Питер, ты ведь такими вещами не занимаешься. Ты же у нас, — киваю я на его футболку, — боец компьютерного фронта.

— Да, но я справлюсь.

— Пойми, — объясняю я с суровым выражением лица. — Тут мало быть хорошим актером. Мне нужен настоящий программист. Понадобится написать серьезную программу. Написать быстро. Нужно будет обмануть очень умных людей. Мне нужен человек, который умеет и играть, и писать код, и принимать решения на ходу.

— Я справлюсь, Кип, — тут же отзывается он. — Честно, справлюсь.

— Не знаю, Питер. Тебя я в этой роли, признаться, не видел.

— Я готов, — снова заверяет меня он.

— Еще нужно быть готовым к тому… — начинаю я фразу, но не заканчиваю ее.

Питер догадывается, о чем я.

— Что все может пойти не по плану, — кивает он. — Я понимаю.

— Определенный риск все же есть.

Эта фраза — реверанс в сторону моей совести. В мире аферистов сказать такое — значит открыть все карты.

— Я понимаю, — повторяет Питер.

— Зато ты можешь заработать миллион, — замечаю я. — Ты или тот, кто возьмется мне помочь.

— Я возьмусь.

— Решение должно быть окончательным и бесповоротным. Если ты выйдешь из игры в самый ее разгар, пострадают другие. И я в том числе.

— Я согласен.

— Ты хорошо себе представляешь, на что идешь?

Впервые за вечер Питер улыбается. Он рад, что я разрешил ему присоединиться.

— Не особенно, — признается он.

Я восхищаюсь его честностью. Надо будет заняться Питером и выбить эту глупость из его головы.

— Ладно, — решаю я. — Ты в деле.

В этот момент приносят пиво и последние пять долларов покидают мой бумажник.

* * *

Я дозваниваюсь до Тоби и Селии только в десять вечера. Я уже у себя в квартире, смотрю по телевизору повтор сериала «Ваше здоровье!». Поскольку кнопки уменьшения громкости на пульте не хватает, телевизор орет на полную катушку. Я лежу на диване и каждые десять минут набираю номер Селии, но бросаю трубку, едва заслышав ее голос, сообщающий о том, что их с Карлом нет дома, но я могу оставить сообщение.

Не представляю, куда они могли подеваться. Если Селия ухаживает за Тоби, у которого сломаны нога и ребра, она должна быть дома. Но я звоню уже восемь часов подряд, а трубку так никто и не берет.

Наконец на десятый мой звонок Селия отвечает:

— Алло.

— Привет, это я, — говорю я и вдруг понимаю, что мы уже семь лет как разведены и стоит представиться. — Кип.

— Это ты названивал?

— Нет.

— А на определителе твой номер. Ты звонил… — Селия замолкает, и я представляю, как она склоняется над этим чертовым определителем номера. — Господи, Кип. Ты девять раз звонил.

Я проклинаю современные технологии, которые в своем стремлении облагородить человечество лишили трусость и притворство статуса стратегий. И решаю перейти в наступление.

— Ты где была?

— Нигде. Дома сидела. Отдыхала.

— Он там?

— Кто?

Когда я задавал вопрос, то и сам не знал в точности, имею ли я в виду Тоби или Карла.

— Тоби.