– Ух ты, ну и красавица! – Он погладил шею лошади, удивительно блестящую и гладкую на ощупь. Она выглядела так же безупречно, как те грациозные статуэтки, которые ему доводилось видеть в богатых домах. Шерсть мягкая и шелковистая.

Лукас не очень-то разбирался в лошадях, но некоторые из этих удивительных животных были настолько хороши, что даже полный идиот без труда мог распознать породу. Он видел это так же ясно, как видел благородную породу в мисс Уэйнрайт, хотя она и не походила на тех леди, которых ему не раз довелось наблюдать у здания оперы. Они выходили из своих карет с таким высокомерным видом, словно сами являлись главной и лучшей частью представления. Лукас ласково похлопал Маргаритку по теплому черному боку.

– Прекрасные у тебя лошади.

– Спасибо, сэр, – ответил грум, и его грубое простое лицо засветилось от похвалы. – Эта самая красивая. На Маргаритке ездит сама госпожа.

– О! – Лукас потер подбородок и озадаченно повернулся к белому мерину. Так, значит, этот предназначен для него? Какого черта он должен влезать на этого гиганта? Чего доброго, порвет штаны! Да, деньги имеют и плохие стороны. Попробуй-ка заберись на такую лошадь, а потом она тебя сбросит, как безумного короля Георга. Лукас ездил на лошади всего несколько раз, когда приходилось удирать из Лондона после крупного грабежа.

– Послушай, пар… дружище, – проговорил он, похлопывая парня по спине, как частенько делал доктор Кавендиш. – Как тебе удается не свалиться с этих чертовых лошадей? Я говорю… хм-м… как сделать так, чтобы вышло как у джентльменов?

Миловидный парнишка с непониманием уставился на него, и Лукас добавил:

– Дело такое… видишь ли, мне… ну да, мне не пришлось поездить верхом в Лондоне. Я предпочитал наемный экипаж, понимаешь ли… или ездил в собственной карете. – Он откашлялся, дабы его голос звучал более убедительно. – В Лондоне… я по горло занят делами… чтобы позволить себе праздно кататься по Гайд-парку.

К великому изумлению Лукаса, парнишка, очевидно, принял все за чистую монету и улыбнулся ему с нескрываемой симпатией.

– Понятно, сэр. Вот что вам нужно сделать, видите? – Он переплел пальцы обеих рук. – Вам нужно только поставить сюда ногу, и я подсажу вас. И потом вам только остается закинуть другую ногу, и вы в седле. Все очень просто, сэр.

Лукас кивнул.

– Конечно, конечно. – Он видел это сотни раз, почему же сейчас перспектива казалась ему такой сложной?

«Потому что я не хочу опростоволоситься».

– Добрый день.

Он круто обернулся на звук ее голоса, его каблуки чиркнули по булыжнику. Кэролайн так спокойно подошла к ним, как будто собиралась на пикник, хотя он сомневался, что такое случается в этом пустынном месте.

– Вы нашли конюшню? – приветливо спросила она. Он тоже улыбнулся в ответ на ее теплую улыбку, хотя и более сдержанно. Он не хотел, чтобы она нравилась ему, но ничего не мог с собой поделать. Она была так обезоруживающе бесхитростна. Ее душа не запуталась в кружевах, как у большинства леди. И вместе с тем она не выглядела пугливой пташкой, разбивающей свои крылышки о железные прутья клетки. Как делала Иззи…

Иззи… Какая ирония! Кэролайн, хотя и стояла, несомненно, на более высокой ступени социальной лестницы, казалась проще и скромнее. И уж конечно, менее амбициозной, чем Иззи. Но между тем при явном отсутствии амбиций она сумела-таки подцепить мужа.

– Вы заслуживаете большего, – вырвалось у Лукаса, когда она подошла к нему.

Его слова задели ее, словно он осудил новое платье, которое ей особенно нравилось, и улыбка моментально растаяла. Затем голубые глаза блеснули, и она нанесла ответный удар:

– Так же, как и вы, мистер Дэвин. Вы тоже заслуживаете большего. Но порой нам приходится довольствоваться тем, что мы имеем.

Ее губы снова тронула улыбка, хотя на этот раз более сдержанная, и она надвинула шляпу на лоб, что вышло немножко косо. Шляпа была с высокой тульей, черная и схожая с теми, что носят мужчины. Шелковый платок глубокого синего цвета бантом повязан на шее. Ее узкое, с завышенной талией платье расширялось книзу трапецией. Синий цвет определенно шел к ее голубым глазам.

Он знал, что в дворянских кругах принято одеваться по-разному к каждому случаю, но странная мысль закралась ему в голову. А не нарядилась ли она так чуточку и для него?

– И вы собираетесь отправиться в этом? – сказал он, кивая на ее роскошное платье.

Она утвердительно склонила голову, но в ее необычайно прозрачных глазах промелькнула тень сомнения.

– А что, если лошадь сбросит вас? Вы рискуете испачкать это прекрасное платье.

Она застенчиво улыбнулась:

– Я неплохой наездник, мистер Дэвин.

– Лукас.

Она приняла поводья из рук грума и подошла поближе к Дэвину, чтобы, кроме него, никто не мог услышать ее слова.

– Видите ли, – прошептала она, – в присутствии слуг «мистер Дэвин» более принятая форма обращения. Брак не освобождает нас от соблюдения правил хорошего тона. Только когда мы одни, мы можем позволить себе называть друг друга по имени, и то только тогда, когда чувствуем особенную… как бы это сказать… расположенность.

Ее щеки зарделись, и ему внезапно захотелось поцеловать ее, положить руки на ее тонкую талию и прижать к груди.

– Как вы умудряетесь жить со всеми этими правилами? – прошептал он, качая головой.

– А как вы умудряетесь жить без них? – парировала она, натягивая лайковые перчатки.

Когда он ничего не ответил, она вызывающе подняла глаза и встретила его взгляд.

– Неужели свобода настолько хороша, что стоила лишений, которые вы терпели?

– Я всегда верил в это, но теперь сомневаюсь…

Она говорила с ним так, как не говорила ни одна леди. Из всех женщин, что он встречал за свою жизнь, она единственная была напрочь лишена предрассудков и хитрости.

Он хотел, чтобы она узнала о нем побольше, узнала о его мечтах о величии, о его уверенности, что в этом мире больше доброты, чем он до сих пор видел. И поняла, в чем заключается смысл его жизни.

– Считайте, что вы не жили, если никогда не спали под звездами, мисс Уэйнрайт, хм-м… миссис Дэвин, – прошептал он, усмехнувшись иронии своих слов. – Вы жалеете меня, но я по крайней мере свободен, а вы не можете даже выйти из дома без этих дурацких перчаток.

Она наконец натянула темно-синие, длиной до локтя перчатки и начала застегивать мелкие пуговки, исподлобья поглядывая на него.

– Меня обижали и раньше, мистер Дэвин, но всякий раз незаслуженно. Не уверена, что вы справедливы. Вы едва ли можете назвать мое поведение зависимым от светских приличий.

Она улыбнулась уголками губ, и он ощутил, как в его груди стало горячо от удивительного обаяния этой благородной леди.