class="p1">— И что же, и твои братья здесь?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, я один. Леон он, — замялся Рамон, очевидно подбирая слова, — Он теперь приемник наместника в Лиене, одного из крупных городов Тром, там недавно произошли беспорядки. Он вынужден был остаться там…

Я подняла руку в останавливающем жесте, чтобы он не продолжал.

— Он женился, предварительно предложив моей подруге гнусное положение содержанки, — я горько усмехнулась на его удивленное выражение лица, — Я видящая, Рамон. Или ты уже об этом забыл?

— Нет, не забыл, — серьезно сказал он и поспешил сменить неприятную тему, — Значит ты теперь при дворе императора?

Я утвердительно кивнула и с грустной иронией произнесла:

— Оракул на службе государства, личная игрушка императора.

Он осуждающе покачал головой.

— Ты слишком драматизируешь. Ты теперь при дворе, о такой карьере можно лишь мечтать. Подумай сама, многие убить готовы, лишь бы оказаться на твоем месте.

Я с усмешкой посмотрела на него:

— Да очнись же, Рамон. Я в тюрьме, я в заточении, я в ловушке. И мне отсюда никогда не выбраться. Я никогда больше не смогу распоряжаться своей судьбой, я не смогу делать что хочу, поехать куда хочу, общаться с кем хочу. Каждый мой шаг контролируется, каждое мое слово. Я больше не человек, я инструмент в этой государственной машине власти.

Он тяжело вздохнул, и предложил мне свою руку для прогулки по бальному залу.

— Но теперь, у тебя появился я. Ты ведь не против нашего с тобой общения? — тихо произнес он с улыбкой на губах.

Я даже рассмеялась:

— Конечно не против, особенно если ты пригласишь меня на вальс.

— Это даже не обсуждается! Этот вальс, и все остальные танцы! — торжественно заявил он.

Мы кружились с ним в танце, а я наконец-то смогла хоть немного расслабиться. Он был для меня как глоток чистого воздуха в этом затхлом прогнившем обществе. Я наслаждалась непринужденностью нашего общения, его легкостью и безмятежностью. Я целенаправленно одергивала себя от видений о нем. Меньше всего мне хотелось бы знать его прошлое и будущее. Я не хотела терять тот образовавшийся дружеский настрой между нами. Ведь мне здесь так не хватало поддержки и дружеского общения.

Под конец вечера он поцеловал мне руку и с улыбкой произнес:

— Теперь мы будем видеться чаще, и я этому очень рад. До завтра, Никсаэлла.

— До завтра, — тихо пролепетала я и в сопровождении своих надзирательниц пошла в свою комнату.

Глава 18

Вопреки всем моим ожиданиям, мне снился сон. Мне снился мужчина, и как ни странно это был не Рамон.

А снился мне совершенно незнакомый высокий светловолосый мужчина примерно двадцати восьми — тридцати лет. Он стоял на высоком холме и с настороженным взглядом смотрел вдаль. Он был одет в сверкающие доспехи с гербом на груди в виде золотого грифона. В руках он сжимал рукоять длинного меча. Голова его была не прикрыта шлемом, и ветер развивал его отросшие светлые волнистые волосы.

Рядом с ним возник еще один мужчина, чуть моложе его, и чем-то очень напоминающий первого. Его доспехи были выполнены в том же стиле, лишь за малой разницей, грифон его герба был серебряным. Их лица были очень похожи между собой, и их глаза были одинакового темно-серого цвета. Лишь волосы младшего были чуть светлее, почти платиновые. Возможно братья?

Младший положил свою руку на плечо старшего и одобрительно ему улыбнулся. Они оба развернулись и посмотрели на стоявший за их спинами отряд, который больше напоминал небольшое войско.

Около сотни хорошо подготовленных бойцов конного отряда специального назначения гвардии его императорского величества ждали их приказа.

— Пора выступать, Джулиан, — проговорил младший, — Отдавай приказ.

— Знаю, Стефан. Пора!

Джулиан вскочил в седло стоявшего рядом коня и поднял правую руку вверх. От его ладони в небо взметнулся яркий фаербол, озаряя небо своими искрами.

Конный отряд синхронно перешел в галоп и начал свой спуск с холма в небольшую долину. А в этой долине безмолвной толпой стояла нежить. Сотни и тысячи гниющих трупов стояли и ждали свою новую добычу.

Джулиан бросал в нежить огромные фаерболы, и насылал метеоритные дожди, которые каплями раскаленной огненной лавы подали с неба, выжигая все вокруг. Тела мертвых обгорали и падали, но на их место вставали другие.

Стефан швырял в зомби цепные молнии и ледяные глыбы, убирая с пути конницы первые ряды нежити. А тем временем конница уже достигла армии мертвецов. Она на всем ходу ворвалась и нарушила строй зомби, как раскаленный нож входит в масло. Началась мясорубка, где живые бились с мертвыми не на жизнь, а на смерть. И в этой отчаянной бойне, рыцари рубили головы зомби, и те падали уже без возможности подняться вновь.

Воодушевленные успехом, браться обнажили свои мечи и бросились в битву, уже мысленно празднуя победу. Пьянящее ощущение близкого триумфа совсем вскружило им головы, и они не заметили, что совсем недалеко, на том же самом холме, где еще не так давно стояли они сами и наблюдали, появился всадник.

Его мёртвый костяной конь был закован в блестящую чёрную латную броню, а сам седок был одет в темный плащ с глубоким капюшоном, скрывающим его лицо. И только его голые костлявые руки, крепко держащие поводья его скакуна, выдавали в нем мертвеца.

Вдруг Стефан громко окликнул брата:

— Там лич, Джулиан! — ошеломленно воскликнул Стефан, указывая своим клинком в сторону мертвого воина.

— О боги! — обреченно выдохнул Джулиан, выдергивая свой меч, из очередного зомби, — Мы просчитались, брат!

А тем временем рядом с личем поравнялся отряд рыцарей смерти. Они выстроились в боевую колонну и начали своё наступление. Холодный пот и ужас выступили на лицах братьев, когда они осознали, что этого противника им одолеть будет очень сложно.

Стефан сразу бросил в рыцарей смерти плетение закляться замедления, а Джулиан сразу обрушил на них «метеоритный дождь». Но все их попытки оказались тщетными, лич предвидел такой маневр магов и установил на своих воинов щиты. Оставалось лишь отбиваться мечами.

Битва продолжалась, магия братьев слабела, резерв истощался, живые падали под натиском нежити. Рыцари смерти не зная жалости и пощады хладнокровно рубили всех, кто попадался на их пути. Эти воины не знали страха, не знали боли, они не ведали усталости, и были не уязвимы. Лишь одно могло остановить их, это отрубить им голову. Только так можно было остановить рыцаря смерти.

От сотни хорошо подготовленных бойцов отряда братьев осталась лишь жалкая кучка, в числе которых были и сами маги, они жались друг