Когда мальчик вернулся, дама Мэт уже преобразилась, как будто выпила укрепляющее лекарство. С легкостью села в седло, и я повела пони через поля к тому самому источнику, куда частенько бегала и сама.

Почти никто не заметил нашего ухода. Было раннее утро, и, наверное, еще не закончился завтрак. Я шла за пони и ощущала голод.

— Кьярт. — Дама Мэт говорила почти шепотом.

Она словно позвала брата и ожидала от него ответа. Я никогда не думала о том, что связывает этих двоих, кроме имени. И теперь, услышав ее голос, многое осознала.

Хотя они и относились друг к другу по-деловому, на самом деле брат и сестра нежно любили друг друга.

Мы пришли к источнику. Ночью я не видела следов множества людей, которые искали здесь Могущества. Источник был выложен камнями, за ними росли кусты. К веткам были привязаны кусочки ткани, потерявшие свой первоначальный цвет под действием ветра и дождей. Висели еще фигурки овец, лошадей — все это покачивалось на ветру.

Я помогла даме Мэт спуститься на землю, повела ее к источнику. Она освободилась от моей поддержки и пошла вперед сама, как будто при виде источника к ней вернулись силы.

Из кармана дама Мэт достала крохотный сосуд из полированого серебра. Я знала, что серебро — любимый металл Древних, так же, как опал, жемчуг и янтарь считались у них драгоценностями.

Дама Мэт жестом подозвала меня и показала на неизвестное мне растение, которое росло возле самого родника. У него были широкие темно-зеленые листья с белыми прожилками.

— Сорви листок и налей воды в мой сосуд, — сказала она.

Сорванный листок распространял приятный аромат и как будто сам, по собственной воле скручивался в чашу для зачерпывания воды. Я зачерпнула три раза, и дама Мэт остановила меня.

Она взяла сосуд, подняла и легонько подула на его поверхность.

— Это, конечно, не вода Девятой Волны, которая лучше всего подходит для подобных целей, но ничего иного у нас нет.

Она перестала дуть, и поверхность воды успокоилась. Затем дама Мэт бросила на меня один их тех взглядов, которые сковывали мою волю.

— Думай о Кьярте! Создай мысленно его портрет!

Я попыталась нарисовать перед глазами изображение дяди, и это мне удалось. Я увидела его в момент, когда он во дворе пил из чаши, которую я поднесла ему перед отъездом. Я была удивлена, что всего несколько месяцев спустя уже с трудом вспоминаю его лицо. Ведь я же знала дядю всю жизнь.

— Что-то тебе мешает. — Дама Мэт строго посмотрела на меня. — Что, Джойсана?

Что? Моя рука потянулась к труди, где прятался Грифон. Неохотно, подстегиваемая взглядом дамы Мэт, я достала шар.

— Повесь его туда.

Я не смогла ослушаться и повесила шар на одну из веток, где уже висело много безделушек. Дама Мэт проследила за мной, затем снова стала смотреть в сосуд.

— Думай о Кьярте!

Теперь как будто бы через отворенную дверь я увидела дядю четко и ясно.

— Брат! — вскрикнула дама Мэт. И больше она ничего не говорила, только всхлипывала. Она смотрела в сосуд, лицо ее было дряхлым и изможденным.

— Пусть так и будет! — Она сделала шаг, затем другой, перевернула сосуд и выплеснула воду в источник. — Пусть будет так!

Резкий, удивительно чистый звук раздался в утреннем воздухе: колокол тревоги с крепостной башни! То, чего мы так долго боялись, пришло — враг рядом!

Пони ржал и бился. Мне пришлось схватить его за поводья. Я старалась успокоить испуганное животное, а звуки колокола гулко разносились в утреннем воздухе — тяжелые удары, предвестники близящейся грозы. Я видела, как дама Мэт протянула сосуд, словно подавая его кому-то, и выронила в источник. Затем она подошла ко мне.

Ее хрупкое тело горело жаждой действия, опасность пробудила в ней молодость. Но на ее лице нельзя было прочесть надежду; нет, это было лицо человека, смотрящего в нескончаемую ночь.

— Кьярт видел это в своем последнем сне, — сказала она, садясь в седло.

Больше о брате она не говорила. Что же она увидела в сосуде? Тревога вытеснила из моей головы все, кроме необходимости поскорее вернуться.

Вести были действительно плохие, и Дагэйл быстро изложил нам все, одновременно отдавая распоряжения своим людям. Защищаться бессмысленно, но воины должны были сделать отчаянную попытку, чтобы выиграть время и спасти остальных. Враги шли по реке: это был самый простой путь от побережья.

Мы уже давно решили, что оставаться в крепости и погибнуть в ней — неразумно. Тем, кто не мог сражаться, лучше было уйти в горы и пробиваться на запад. И мы тщательно спланировали это бегство.

При первых звуках колокола пастухи погнали стада, женщины и дети тоже собирались в путь.

Я прошла в свою комнату, натянула кольчугу, тяжелый плащ, взяла меч и заранее упакованные необходимые вещи. Унгильда уже ушла, В ее покоях как будто похозяйничал враг: все было в полном беспорядке.

Я побежала через холл в комнату дамы Мэт. Тетя сидела в кресле с высокой спинкой, держа в руке жезл, который я видела впервые, — цвета слоновой кости, с вырезанными письменами.

— Твой плащ, вещи!.. — Я быстро огляделась, но в комнате было все как обычно — никаких приготовлений к бегству. — Нужно уходить!

Я надеялась, что Мэт не так слаба и сможет подняться. Я могла бы поддерживать ее, но нести ее было мне не по силам.

Она медленно покачала головой. Я заметила, что тетя тяжело дышит, как будто ее измученным легким не хватало воздуха.

— Иди… — Она с трудом прошептала одно слово.

И затем:

— Иди.., быстрее… Джойсана!

— Я не могу оставить тебя здесь. Крепость нам не удержать. Ты же знаешь, мы давно так решили.

— Знаю… И… — Дама Мэт подняла жезл. — Я долго поклонялась Огню и старалась забыть иные учения. Но когда уходят надежда и жизнь, каждый должен бороться, как может. Теперь мне ясно, что делать. Возможно, я смогу отомстить за Кьярта и за тех, кто уехал с ним. — С каждым словом голос ее становился крепче, дама выпрямилась, но вставать с кресла и не собиралась.

— Мы должны идти! — я положила руку на ее плечо. Оно было твердое и сильное.

— Уходи, Джойсана. Ты молода, у тебя есть будущее. Оставь меня. Это мой последний приказ. Оставь.

Пусть враги идут сюда.., на свою погибель!

Она закрыла глаза, но губы шевелились, произнося неразборчивые слова. Видимо, тетя молилась. Но она не перебирала свои четки, а крепко сжимала жезл.

Он двигался в руках, будто им водила неведомая сила.

Конец посоха скользил по полу, вырисовывая какие-то письмена, но следов не оставлял.