— Давай я приведу себя в порядок и поговорим, ладно?

Через полчаса мы сидели на кухне, ели блинчики и пили чай со смородиной. Яркий макияж, густо замазанные глаза скрывали припухлости и отеки под глазами. Отечность отливала синевой, пришлось наложить толстый слой тонального крема. Это были не все беды, которые меня постигли. Оказалось, что туфли безнадежно испорчены. Я их выбросила в мусорное ведро на глазах у Маринки. Благо, в чемодане имелась запасная одежда и обувь. Юбка тоже отправилась вслед за туфлями, хоть и выглядела приличнее, но была залита кровью. Плащ забыла в гардеробе «Интуриста», но возвращаться туда не собиралась.

— Поеду сегодня, — сказала я Маринке.

— Куда ты в таком виде? Да и поздно уже. Я думала, мы к Лариске сегодня сходим. Я ей сообщила, что ты приехала, она нас ждет.

Я поддалась уговорам Марины остаться еще на день и отговорила ее звонить в полицию. Мы поехали в город, и я купила себе новый телефон. Нацепила очки в пол-лица, надвинула кепку на самые брови и дополнительно замоталась в полосатый шарф. Джинсовые шорты, куртка и ботфорты на шнуровке без каблука завершали образ. Маринка смеялась и говорила, что я похожа либо на американскую туристку, либо на сыщика. Мне было все равно. Главное, что в этом образе меня не узнают мои вчерашние «друзья», и мы можем спокойно бродить по городу. Оставался еще один шанс, еще одно запланированное дело — встреча с семьей Ивана Васильевича.

Иван Васильевич при жизни был человеком известным в своих кругах. По его проектам возвели не один торговый комплекс, и многие московские толстосумы обращались к нему за помощью в постройке своих крымских резиденций. Ковригин вел длительные переговоры с Васильевичем, убеждая его принять решение о постройке нового развлекательного комплекса, который должен был стать жемчужиной вечерней жизни всего Крымского полуострова. Просторные торговые павильоны, кинозалы, игровые площадки для детей, зоны кафе и ресторанов… Нужен был суперпрофессионал. Такой, как Иван Васильевич. Вадим смог убедить проектанта взяться за воплощение своей идеи, пообещал приличную сумму. Чертежи согласовывались в Киеве, Иван Васильевич несколько раз прилетал в офис нашей строительной компании. Я даже успела с ним познакомиться. Он был человеком грамотным, но мне показался немного обиженным. Так выглядят люди, которые не могут найти свое место в жизни. Или не в силах смириться с тем, какой образ жизни ведут. Или у них не получается доказать самим себе, что выбранный ими путь правильный, и научиться получать от работы удовольствие.

Он разговаривал медленно, уверенно проговаривая каждую букву в чертеже. Так говорят педагоги, когда растолковывают ученикам новую тему. Так разговаривал Иван Васильевич. Как будто пытался показать свое превосходство. Хоть в этом аспекте жизни.

Он внимательно рассматривал киевский офис, со скучающим видом изучал рекламные проспекты, но его цепкий взгляд выдавал затаенную зависть. Приспущенные уголки губ, напряженная спина, сжатые скулы, разделенные на пробор седоватые волосы, которые он часто и аккуратно поправлял расческой. Там, у себя на родине, он был царем и мог диктовать любые условия. А здесь, в столице, чувствовал себя неуютно. И эта почти невидимая черта выдавала в нем некую провинциальность, ощущение неустроенности, как сигнальный буек: «Он смог, а я нет».

Какую жизнь Иван Васильевич вел вне работы, ни я, ни Вадим не знали. Нас устраивал результат. Теперь мне предстояло тщательно покопаться в прошлом нашего проектанта.

Скудная информация (все, что удалось накопать) привела в автосервис. Машина, на которой он разбился, была приобретена пару лет назад в местном салоне, но за неделю до трагической смерти владельца ремонтировалась в этом сервисе.

Обычный гаражный кооператив, щебенка вдоль дороги, нестриженная трава, серые ворота без надписи… Только звук рабочего инструмента указывал на то, что здесь занимаются ремонтом машин.

— Здравствуйте, мальчики.

Я вошла в полутемный ангар без стука и без приглашения, чтоб застать его обитателей врасплох. Не люблю заготовленных формальных речей. Когда предупреждаешь о визите, тебе стараются отказать в подавляющем большинстве случаев. «Мальчики» вылезли из-под авто и выпучили на меня глаза. Не каждый день к ним приходит дама из высшего общества. Я сняла очки, кепку и тряхнула белокурыми локонами.

— Здрасьте, — нараспев протянул один из них.

— Вам кого? — спросил второй.

— Ищу главного, — улыбнулась я.

— Ну, я главный, — сказал мужчина и снял защитную маску.

— Вот вы мне и нужны.

Я улыбалась во весь рот, демонстрируя дружелюбие. Он переминался с ноги на ногу, прикидывая, что со мной делать и куда пригласить присесть.

— Может, выйдем и поговорим?

«Главный» обернулся, махнул рукой, чтоб работа продолжалась, и открыл ворота, приглашая выйти. В багажнике такси лежал пакет, предварительно заготовленный на случай необходимости угощения несговорчивых работников. Но сначала надо было показать, что я не полицейский, не прокурор и не адвокат. Я — заинтересованное лицо по другую сторону дела.

Воздух пах цветущими деревьями, в небе задорно светило солнце, над круглыми, как яичный желток, одуванчиками жужжали пчелы, а мое такси отстраненно стояло на обочине. Вроде оно не со мной. Не я на нем приехала.

Мужчина поднял голову и чихнул. Смутился, извинился. Я улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок.

— В вашем автосервисе ремонтировал машину один мой хороший знакомый, — я протянула фотокарточку. — А сейчас он исчез. Не звонит и на мои звонки тоже не отвечает. Не подскажете, где я могу его найти?

— Так это… — мужчина смотрел недоверчиво. — Мы ведь не адресное бюро.

— Знаю. Пришла к вам с последней надеждой.

Я придала лицу плаксивое выражение.

— Он пропал. Месяц уже нет вестей. Боюсь, что передумал жениться.

Мужчину совсем не тронула моя сериальная речь, он смотрел без эмоций.

— Я беременна от него. А он пропал!

Я трясла фоткой погибшего Васильевича перед глазами автослесаря и давилась слезами. Что несла дальше, не помню. Это был какой-то поток междометий, объясняющих причину моего внезапного появления.

Мужчина внимательно меня осматривал. Это я успела заметить из-под опущенных век. Наверное, недоумевал: где и как мы с его бывшим клиентом могли познакомиться. И чем громче я рыдала, тем неуютнее он себя чувствовал. Чтоб прекратить публичный концерт, мужчина нетерпеливо дернул меня за руку.

— Успокойтесь! Я не знаю, где он. Починил машину и уехал. Мы не ведем запись клиентов, сами видите, в каких условиях работаем.

— Может быть, хоть что-то о нем знаете?

Косметика поплыла, вчерашние замаскированные припухлости придавали лицу жалобный вид. Я подняла на него заплаканные глаза.

Это запрещенный прием, знаю. Многие мужчины не выдерживают потока женских слез и мокрого проникновенного взгляда. Этот крымский мастер оказался из их числа.