ситуацию ещё больше.

Аль вполне способен задурить найденной им девочке голову красивыми словами и несбыточными надеждами. Она, конечно, не моя дочь, но… и чужой я её назвать теперь не могу.

Присмотри за ней тоже. Можешь идти.

Барон уже взялся за ручку массивной двери, когда его догнал голос короля:

– До отъезда подготовь мне отчет твоей инспекции Южных островов. И не забудь, после твоего отпуска тебя ждут очередные приговорённые. Публичное наказание уже объявлено.

Грендер повернулся:

– Я помню, Ваше величество. Не беспокойтесь, вернусь вовремя.

Он поклонился и вышел.

Глава 11

Мне кажется, что первый раз я очнулась ещё на берегу. Смутно помню лицо Бранжена, нависшее надо мной, его руки, заботливо поддерживающие меня, его мокрый, колючий, пахнущий потом камзол под моей щекой. Кажется, он что-то с отчаянием в голосе мне что-то говорил, и его пальцы гладили моё лицо. Скорее всего, он стирал с моей разбитой скулы кровь.

– Наверное, я здорово покалечилась, если Бранжен в таком расстройстве, – проплыла в голове вязкая мысль, однако всё кружилось перед глазами, звуки уплывали, потом в какой-то момент с ними уплыло и сознание.

Второй раз я очнулась от осторожных прикосновений к моему лицу.

Минуту я приходила в себя с закрытыми глазами, слушая звуки, пытаясь по ним понять, что происходит и только потом решила открыть глаза.

Веки смогли открыться на одном глазу и то лишь до узкой щёлочки.

Глядя на мир через эту узкую щель, я поняла, что лежу где-то на лавке, похоже, в деревенском трактире. Под голову мне заботливо подложена подушка, а рядом сидит незнакомая женщина в простом платье и мокрой тканью осторожно вытирает мне лицо и руки.

Это от её заботливых прикосновений я очнулась.

Где-то недалеко слышались мужские голоса, и среди них ясно слышался уверенный голос Бранжена. Он отдавал какие-то распоряжения.

Я вздохнула.

– Ой, очнулась девонька! – воскликнула женщина, увидев мой приоткрытый глаз, и крикнула куда-то в сторону. – Господин, она очнулась.

Мгновенно голоса стихли, послышался какой-то скрип и шуршание и на месте женщины возник Бран.

– Господи, как ты меня напугала! Ты как себя чувствуешь? Что болит?

Таким взволнованным брата Люжены я ещё не видела.

– Где мы? – просипело у меня из груди.

Бран наклонился ко мне:

– Мы добрались до деревни, я связался с отцом, скоро нас заберут. Деревня и на самом деле называется Колтиши. Представляешь, ради нас отец вызвал Притена из столицы раньше времени. Теперь брат сделает портал в город Грумбор, а потом возьмёт там местного мага, который подробно изучил все окрестности и знает месторасположение этой деревни, и они переместятся уже сюда, прямо на деревенскую площадь перед храмом. Отсюда заберут нас сразу в замок. Ты, главное, не волнуйся, Марушенька!

Всё это Бран говорил быстрым каким-то горячечным шёпотом, со странным выражением лица, на котором можно было одновременно прочитать и отчаяние, и боль, и надежду.

Что-то с ним не то, уж слишком глаза синевой сверкают, будто… сдерживает слёзы? Он что, почти плачет, глядя на меня? Как он меня назвал? Марушенька? Ушам своим не верю. Неужели со мной всё так плохо?

Я провела языком: зубы на месте.

Попыталась пошевелиться. Всё болит, но, вроде шевелится, и руки, и ноги. Платье сухое. Видимо, Бран высушил, не пожалел резерва для бытового заклинания сушки одежды.

– Что со мной?

– Ничего страшного, поверь, маленькая моя. Могло быть гораздо хуже. Не утонула, руки-ноги не сломала, только головой сильно ударилась.

Он что, меня утешает вместо того, чтобы насмехаться над моим нелепым падением? На него это совсем не похоже.

– А с глазами у меня что? – прогнусавила я. – Не вижу ничего толком.

Бран как-то ненатурально улыбнулся:

– Да ничего особенного, ударилась, вот всё и… опухло.

– Не могу носом дышать.

– Конечно, он у тебя сейчас кровью забит. Ты же и носом… тоже ударилась, – он запнулся, – и лбом тоже.

– Да… Это… когда мы мостки проплывали… приложилась.

– Тебе сейчас согревающий отвар принесут.

Бран повернулся, и кто-то подал ему кружку, из которой поднимался лёгкий парок. Он наклонился и, приподняв мне голову, стал аккуратно поить чем-то тёплым с ягодным вкусом.

Если бы я могла, вытаращила бы глаза от удивления. Такой заботливости в Бранжене раньше не наблюдалось.

Чёрт, что же случилось, если он так со мной носится?

Он бережно опустил мою голову на подушку и тихо сказал:

– Вот так, Марушенька, держись, осталось ещё чуть – чуть. Сейчас я тебя в соседнюю комнату отнесу, там есть кровать, уложу тебя поудобнее.

Бран взял меня на руки и куда-то понёс. На его руках было очень уютно.

Глаз закрылся сам по себе, и в этот раз темнота была ласковой и безопасной. Видимо, отвар был не только согревающий, но и успокаивающий, и сонный. Моё сознание уплыло на границу между явью и сном и уже оттуда отстранённо отметило звук открывающейся двери, шум шагов, радостный возглас Бранжена, отдавшегося гулом в его груди, к которой было прижато моё ухо.

Потом рядом появился голос Притена:

– Ого… Ничего так приложилась.

– Это ещё кровь стёрли, – прогудело мне в ухо из груди Брана, – до этого ещё хуже выглядело.

– Не будем тянуть. Я открою портал в замок прямо сейчас. Её переоденут и вымоют уже дома, – это опять Притен.

– А как она портал перенесёт?

– Нормально перенесёт. Здесь ей всё равно ни к чему оставаться. Дома о ней лучше позаботятся.

Прошла ещё минута каких-то разговоров и распоряжений, во время которых Бран всё также держал меня на руках.

А потом громкий голос Притена:

– Разойдитесь и прижмитесь к стенам!

Бран крепче прижал меня к себе и шагнул вперёд. Возникло знакомое тошнотворное чувство падения, что бывает при переходе через порталы. Моё сознание соскользнуло с границы реальности и полностью погрузилось в темноту.

В следующий раз я очнулась уже в своей спальне. Всё так же открывался всего лишь один глаз, которым и увидела, что рядом с моей кроватью сидит с вышиванием Кея, личная горничная Люжены.

Я пошевелилась, подняла ко лбу руку и нащупала повязку.

– Ой, барышня, вы пришли в себя. Сейчас побегу скажу об этом её светлости!

Кея подскочила и мгновенно исчезла за дверью.

Я села на постели и попыталась разобраться в ощущениях. Вроде ничего особенно ужасного не чувствую. Только ноет лицо, будто стянутое маской, плотно перевязана левая нога и чем-то липким намазан лоб под повязкой.

Я подняла руку и хотела ощупать то место на лице, где должен был находиться глаз, который отказывался открываться.

– Ох, Маруша! Не трогай ничего!