Но представьте себе, что и эта гитара

Для фашистов страшна, будто совесть земли.

В сентябре на допрос взяли Виктора Хара

И гитару его на допрос увели.

Чтоб бежать он не мог — его крепко связали,

Чтобы жить он не мог — расстреляли в ночи,

Чтоб играть он не мог — ему руки сломали, —

И у песни, ребята, есть свои палачи.

С голубых Кордильер открываются дали,

Океанские ветры звенят, как струна.

А гитару его сапогами ломали —

И гитара поэта бывает страшна.

Неоконченный век превращается в старый,

Но не все его песни, увы, хороши.

И сама по себе не играет гитара,

А дана человеку, как голос души.

Так играйте ж, друзья! Бейте в ваши гитары!

Воскрешайте шеренги великих имен!

Чтобы в ваших руках руки Виктора Хара

Продолжали бы песню грядущих времен.

1973

Прикосновение к земле

У всех, кто ввысь отправился когда-то,

У всех горевших в плазме кораблей

Есть важный и последний из этапов —

Этап прикосновения к земле,

Где с посохом синеющих дождей

Пройдет сентябрь по цинковой воде,

Где клены наметут свои листки

На мокрую скамейку у реки.

Мы постепенно счастье познавали,

Исследуя среди ночных полей

С любимыми на теплом сеновале

Этап прикосновения к земле,

Где с посохом синеющих дождей

Пройдет сентябрь по цинковой воде,

Где клены наметут свои листки

На мокрую скамейку у реки.

То женщины казались нам наградой,

То подвиги нам виделись вдали,

И лишь с годами мы познали радость

В кругу обыкновеннейшей земли,

Где с посохом синеющих дождей

Пройдет сентябрь по цинковой воде,

Где клены наметут свои листки

На мокрую скамейку у реки.

Когда-нибудь, столь ветреный вначале,

Огонь погаснет в пепельной золе.

Дай Бог тогда нам встретить без печали

Этап прикосновения к земле,

Где с посохом синеющих дождей

Пройдет сентябрь по цинковой воде,

Где клены наметут свои листки

На мокрую скамейку у реки.

1981

Наполним музыкой сердца

«Черная вершина мерзлой ели…»

Черная вершина мерзлой ели

Над вечерней синевой лугов.

Свернуты декабрьские метели

В серые перины облаков.

Вот плетень, скосившийся убого,

Огонек — как видно, от костра.

Санная скрипучая дорога

Не спеша спускается с бугра.

На бугре в снегу стоят осины…

Родина! Ты слышишь ли меня?

Выплывает вечер темно-синий

Из небес старинного литья.

1953

Солнце дрожит в воде

Солнце дрожит в воде,

Вечер уходит вдаль.

Вот уж который день

Я прихожу сюда —

Слышать, как ты поешь,

Видеть, как ты плывешь.

Парус крылом взмахнет,

Сердце на миг замрет.

Но вот пришла зима,

Речка белым-бела,

Свернуты паруса,

Хмурятся небеса.

Снег и печаль кругом

Кружатся в ноябре,

И не махнет крылом

Парусник на заре.

Вот и любовь прошла,

Речка белым-бела,

Свернуты паруса,

Хмурятся небеса.

Снег и печаль кругом

Кружатся в ноябре,

И не махнет крылом

Парусник на заре.

1960

Зимняя песня

Ну так что же рассказать о зиме?

То она как серебро, то как медь.

Это холодно, когда без огня,

А кому-то холода без меня.

Синий вечер два окна стерегут,

В черной просеке две сказки живут,

И нанизано рожденье луны

На хрустальное копье тишины.

Ну так что же рассказать о зиме?

Поднял оттепель февраль на корме,

Выгибает облаков паруса,

И качаются в ночах полюса.

И восходит над дорогой звезда,

И уходят из Москвы поезда…

Зря сидишь ты по ночам у огня —

Не согреет он тебя без меня.

1961, поселок Турист

Следы

Оставь свою печаль до будущей весны —

На север улетают самолеты.

Гремит ночной полет по просекам лесным,

Ночной полет — не время для полета.

    Ни мартовские льды,

    Ни вечная жара,

    Ни обелиски под звездой жестяной

    Не оборвут следы

    К пылающим кострам,

    К непройденным вершинам безымянным.

Мы бросили к чертям пшеничные хлеба,

Сменили на махорку сигареты.

Выходит, что у нас попутная судьба,

Один рассвет, ладонями согретый.

    Ни мартовские льды,

    Ни вечная жара,

    Ни обелиски под звездой жестяной

    Не оборвут следы

    К пылающим кострам,

    К непройденным вершинам безымянным.

Таятся в облаках неспелые дожди,

И рано подводить еще итоги:

У этих облаков метели впереди,

Да и у нас — дороги да дороги.

    Ни мартовские льды,

    Ни вечная жара,

    Ни обелиски под звездой жестяной

    Не оборвут следы

    К пылающим кострам,

    К непройденным вершинам безымянным.

1962

Я гляжу сквозь тебя

Я гляжу сквозь тебя, вижу синие горы,

Сквозь глаза, сквозь глаза — на пространства земли,

Где летят журавли, где лежат командоры,

Где боками стучат о причал корабли.

Гребни каменных