Через 10 минут в Морозовку должна была доехать Ева, через полчаса я смогу снова побыть мамой Ани – пусть на одну ночь. Я нашла свою одежду и звездочку и пошла в комнату, выделенную для переодеваний (вполне символично, что это оказалось душевая, где свежеприбывающим роженицам ставят клизмы). Тут же прибежала сотрудница роддома с криком: «Вы кто и что тут делаете?» – «Выписываюсь», – ответила я. – «А ребенок где?» – «Без ребенка». Она скорбно растворилась в воздухе. Я вышла в холл искать мужа. Найти его было не сложно. Мы были два айсберга молчания в этом море щебетания, смеха и улыбок. Мы молча пошли к машине.

Из машины я позвонила в Морозовку. Мне казалось, что это дно – новая больница, новые правила, новый бой за совместное пребывание.

Я приехала домой, я честно пыталась радоваться встрече со старшей дочкой, но правда была в том, что я смертельно устала через 15 минут общения. Я видела, как она радуется, я изображала любящую маму, но сама смотрела на часы и ждала, когда можно будет уложить ее спать, сцедиться, сесть в такси, чтобы повезти молоко, и наконец остаться одной. Через два часа у старшей дочки поднялась температура, и ее вырвало на меня. Вирус. Я уложила ее спать, отвезла молоко в реанимацию.

По дороге домой меня накрыло чувством вины, и тут я наконец разревелась.

Что помогло выбраться?

Во-первых, конечно, надежный тыл, огромная поддержка сообщества и согласие принять помощь. Я всегда была сильной – той, что сама справляется. Но в нулевом состоянии без помощи просто сгоришь, и спасибо всем тем, кто за меня звонил в больницы, помогал с бытовыми делами, взял на себя заботу о ребенке, подставил плечо.

Во-вторых, смена фокуса. Например, не могу не упомянуть Олега Леонкина – реабилитолога, который очень ненавязчиво предложил свою помощь: мол, я могу помочь, позвоните. И я позвонила.

Бывают такие ситуации, когда помощь приходит в нужное время. Может быть, днем раньше или днем позже я бы уже не услышала или бы услышала как-то не так. Но тут зерно упало куда надо.

Олег сказал мне две очень простые вещи.

Первое. У нас очень сильные реаниматологи.

В тот момент я была так измучена информационным вакуумом, в котором находилась, что теряла способность мыслить и коммуницировать здраво. Но стоило мне принять эту идею, как вернулась возможность нормально сотрудничать с врачами. А это очень важно – быть с ними по одну сторону баррикад, даже если кажется, что они уходят от общения, не хотят идти на контакт. Я даже придумала себе мантру, которую цинично повторяла в самые «темные» дни: «Ребенку нужна мама, но еще нужнее ему дышать».

Это лечило меня от максимализма и помогало мириться с реальностью. Да, у нас в больницах не все идеально, и я обязательно сделаю что-нибудь для того, чтобы стало лучше. Но сейчас главное:

а) дышать;

б) вменяемая мама;

в) вменяемые врачи.

И еще Олег Леонкин мне сказал: «Вам сейчас как родителю не важно, что произошло, это важно для врачей. Ваша задача – определить свою стартовую позицию и понять, что делать дальше».

В-третьих, реальные действия, в которых есть отдача. Что-то делать – очень помогает. Даже что-то небольшое. Даже если что-то делать как робот. Но только если есть отдача. Некоторые простые действия мамы могут определить весь ход событий. Например, тот же Олег посоветовал массировать Еве ладошки.

Из-за своего измененного состояния сознания я прослушала, зачем это надо делать, просто поняла, что это почему-то важно, – и послушно включила массаж ладошек. Это возымело мгновенный терапевтический эффект.

У меня появилось осмысленное и вполне осязаемое дело.

Я стала приходить, «доиться», растворять магические горошины – а дальше, до конца визита, разминала Еве ладони, просто ради того, чтобы что-то делать. Как солдатик. Не просто говорить бессмысленные слова, а именно делать.

Совершенно при этом не понимая, впрочем, что должно получиться на выходе.

И в какой-то момент я заметила, что у нее начал подергиваться подбородок (и это было первое ее движение, замеченное мной). А потом она начала искать грудь. У меня появился повод выйти на связь с миром. Наконец-то мне было что написать в семейный чат в «Телеграм», кроме «Нет новостей – это уже хорошая новость»! Я написала: «Кажется, появился сосательный рефлекс».

Конечно, и дальше все было непросто. Со старшей дочкой мы расстались почти на месяц, и были моменты, когда казалось, что я не разгребу это никогда. Но я постоянно делала что-то, иногда просто ради самого действия. Например, у меня была с собой книжка со стихами Марии Мошковой, я начитывала дочке стихотворения и отправляла. Какие-то ей нравились больше, какие-то меньше. Там было стихотворение про утюг. И буквально совсем недавно, когда я рычала, Аня мне сказала: «Мам, смотри, я для тебя утюг нарисовала, чтобы у тебя настроение стало получше». И я почувствовала, как оттаяла еще какая-то частичка моего сердца.

Что в тот, самый первый момент помогло вам выстоять?

Какие-то образы, слова? Может быть, стихотворные строчки или обращение к Создателю?

Как бы вы назвали то свое качество, которое в настолько непростой ситуации помогло вам выделить главное и основное – «жива!»?

В каких еще ситуациях в вашей жизни это качество проявлялось?

У кого, возможно, вы научились этому качеству? Кто среди значимых для вас людей обладал (или обладает) этим качеством?

Какие маленькие действия в помощь самой себе совершали вы тогда?

Как удавалось вам не забывать кормить себя, поить себя?

О чем вы старались не забывать в эти непростые для вас времена?

Какие принципы вашей жизни остались неизменными?

Память о ком и о чем поддерживала вас?

Вы вспомнили про звездочку – символом чего была для вас эта маленькая вещица?

Вам важно было что-то Делать тогда. Что это может говорить о вас как о человеке?

Во что в жизни вы верите? Что стараетесь не пропускать?

Как вам в этой ситуации помогло ваше доверие к людям, уверенность в том, что помощь возможна и что она придет?

Ощущение «оттаявшего сердца» – что оно значит для вас?

Что в тот самый первый момент помогло вам выстоять?

Мысль, что сейчас я как никогда нужна своим девочкам, из которых одна «с характером», и с ней мало кто сладит, кроме меня, а другая, возможно, с диагнозом, и, увы, внутри семьи отношение к этому было как к чему-то из другой, страшной, «не нашей» жизни.

Какие-то образы, слова? Может быть, стихотворные строчки или обращение к Создателю?