Сверху решили перебросить туда половину экипажа «Гринберга» – дескриптивно-сравнительное исследование, над которым можно копошиться веками, никуда от них не денется. Шивон велели – с вещами на выход. Лоран тоже оказался среди тех, кого отправляли. Куда бы Шивон ни летела, они оказывались вместе. Можно было о чем-то подумать, но она не думала.

Хейе, существа, закованные в странную покачивающуюся броню – издалека такой походил на пьяного рыцаря в расплющенном шлеме, – с россыпью фиолетовых глаз, глотку имели луженую.

С другой стороны, хорошо, что у них вообще была глотка. В том, что выговаривали десять добровольцев, отданные Шивон на откуп, слышалось даже что-то земное.

Началась рутина – отыскивай населенные пункты, слушай и записывай. Лоран был прав – не все ли равно где.

Потом Шивон показалось, что у нее галлюцинации. Сканируя «жучком» – записывающей программой – броуновское движение аборигенов, суетившихся в разреженной атмосфере, в подобии толкотни на марсианском рынке, она поймала знакомый звук. Не совсем «тинь-длинь» Белфастского центрального, но очень похоже. Она решила было, что ветром занесло кого-то с Клары, но никаких кларийцев в поле зрения не оказалось. Шивон навострила сканер. Программа уловила еще несколько звуков – будто звякнули медные тарелки из невидимой оркестровой ямы. Потом в налаженном вроде бы движении что-то нарушилось, поднялся непривычный шум. После все смолкло, и сканер, как ни старался, не смог больше ничего уловить. Теперь уже ясно стало – это не кларийские «сигналы». Но и явно не язык хейе, на который у Шивон потихоньку начиналась аллергия.

– А, так это динги, – сказали ей на базе, – не обращай внимания. Их регистрировать не надо.

– Что за динги?

По классификации МЛЦ Хейе проходила как планета-монолингв.

– Так она фактически и есть монолингв, – сказал Лоран. – Динги вымирают. В любом случае, за исследование их языка нам ничего не дадут. Он запрещен.

– Что значит запрещен? – подняла брови Шивон.

– Какая разница? – пожал плечами Лоран. – Разве нам до дингов? Занимайся ты традуктором, нам его надо было вчера.

– Нет, ты постой, – сказала Шивон. – Они действительно запретили язык? И Галасоюз об этом знает?

– Конечно, знает. Ma puce, ты становишься похожей на наших американских друзей. Везде-то тебе кажется заговор против демократии. Запрет обусловлен биологически. Язык дингов запрещен, потому что хейе от него мрут.

Шивон справилась в информационном центре. Расспросила Серегина – одного из русских романтиков, который периодически пытался ее перепить. Оказалось, что речевой аппарат у дингов построен совершенно по-другому, чем у хейе – тех сигналы дингов могут серьезно травмировать.

– Ну да, – подхватил Лоран, – как в том анекдоте: «Бабушка, правда, что вы живете возле космодрома?» Представь, что кто-нибудь из земных рас говорил бы как электродрель.

– Электродрель? – замялась Шивон.

– А я-то почитал тебя как Хранительницу Воспоминаний, – разочаровался Лоран.

– Может, лучше и вовсе не вспоминать, – сказала она.

Динги абсолютно походили на соседей. Шивон они казались ходячими лотосами-переростками. Неясно было, как две эти расы уживаются на одной планете; впрочем, Шивон подозревала, что и не уживаются скорее всего, а одни других выживают.

Дингам разрешали разговаривать, только когда ни одного хейе не было в пределах слышимости. То есть практически никогда. В незапамятные для планеты времена хейе обосновались на территории дингов – рядом с теми самыми оранжевыми озерами. С тех пор дингов осталось немного. Те, кто выжил, привыкали. Говорили на хейском, хоть длинных бесед и не выходило.

* * *

Планетка у Него вышла мрачная. Вдалеке от местных солнц, укутанная в постоянные тревожные сумерки. В сумерках ярко светились булькающие озера. Кроме озер – если отойти подальше от зоны космопорта и от земной базы – только странные, скользкие камни. Каменная пустыня, каменная прерия. Простор. Шивон очень не хватало простора – такого, от которого дух захватывает, щемит душу. В бесконечном космосе негде глотнуть воздуха. Ветра на лице не почувствовать. Медики ворчали о давлении, о ядовитых испарениях, способных пропитать защитный костюм. У Шивон налетанных парсеков было больше, чем у всего Красного Креста, и медиков она просто не слушала.

Местные приходили сюда за вечной своей забавой – скакать по камням у самого берега, кто прыгнет ближе и не обожжется. Странное было занятие, психологи так и не вычислили – то ли дуэль, то ли брачные игры, то ли просто детское развлечение.

Динг подлетел к ней неожиданно, зазвенел, забил над ухом тарелками.

Кругом не было никого. Гигантский лотос беспокоился, шел волнами, потом, перестав звенеть, опустился на камни и заскользил – будто брошенная накидка. Шивон пришлось пойти следом.

В конце концов она увидела – в маленькой расщелине неподвижно лежал хейе, и броня у него была сильно повреждена.

– Что случилось? – спросила Шивон. За спиной возбужденным будильником что-то рассказывал динг.

Другой хейе поддерживал раненого, не давая ему соскользнуть в ядовитую озерную жидкость. Множество его глаз обратилось на нее с надеждой.

Значит, все же брачные игры.

У Шивон с собой был черновой вариант традуктора. Сама она не различила бы паники в голосе хейе, но традуктор сбивался и захлебывался. Они прыгали; друг его поскользнулся на камне, и острым краем ему пропороло броню. Хорошо, что рядом оказались динги – один и нашел Шивон.

Она вызвала с базы помощь; пока ждали, динги мелодично переговаривались между собой. Изредка кто-то из них обращался к раненому – короткими, простыми фразами, которые они выговаривали с трудом. Одна из подоспевших сестер-гагаринок оказалась хейе. Она вполне сносно говорила по-земному. Пока пострадавшего упаковывали в стерильную капсулу и укладывали в катер, сестра объяснила Шивон, что после такого ранения трудно оправиться. С поврежденной броней хейе не жилец, но повезло, что на помощь позвали вовремя, – может, удастся еще срастить.

Шивон кое-что не давало покоя.

– Разве динги не повредили ему? – спросила она у сестры. В зажегшихся фиолетовых глазах не было понимания. – Вы не заболеваете, когда слышите их речь? – Шивон старалась говорить четко. Простыми предложениями.

Сестре явно не хотелось отвечать. Шивон напряглась, как охотник перед броском, и сама себе удивилась – на кого она собирается бросаться? Какое ее дело?

Все знают, что сестры ордена Гагарина не лгут. Запрещено уставом. Промолчать гагаринка могла, но не стала.

– Вы, наверное, неправильно нас поняли. Или… или вы знаете лишь официальную версию. Никакого физического вреда их сигналы не приносят. Но некоторые чувствуют… угрозу, это правда.

– Какую угрозу?

– Мы не знаем языка дингов, – сказала сестра. – Они постоянно меняют свои сигналы, так что только сами могут разобрать. Когда мы воевали, они передавали так секретные сообщения. Мы слышим и не понимаем, и это страшно.