— Вы же понимаете, что Валера много старше меня. Из-за этого ему кругом мерещатся измены, причём очень часто он ставит вопрос ребром. Мол, если застанет меня с любовников, не пощадит обоих, а после застрелится сам.

— И даже сейчас, когда у вас такое горе? — оторопел Артур. — У него ещё хватает наглости напрягать ваши нервы дурацкими угрозами? Странно, что Валерий Ильич не даёт вам встретиться с друзьями из института; ведь общение с ними могло пойми вам на пользу. Он так не считает?

Валерия рассматривала непринуждённо сидящего в кресле Артура, его твидовую «тройку» цвета какао с молоком, дорогие наручные часы, запонки с драгоценными камнями, булавку для галстука, матовые модные полуботинки, сорочку тонкого батиста. И понимала, что он — не простой майор милиции, пусть даже с Петровки.

В этом вежливом, прекрасно воспитанном и образованном, но в то же время жёстком, даже порой жестоком человеке Лера угадывала волнующую тайну, а она с детства обожала секреты. И с каждой минутой ей всё больше хотелось выведать тайну майора Тураева, чтобы потом самой надёжно охранять её.

Но Лера знала, что в душу Артура проникнуть будет очень трудно, если вообще возможно. К тому же повышенный интерес к майору милиции мог насторожить будущего мужа, даже рассердить его. И тогда Валерия могла потерять будущее, которое связывала именно с рекламным дельцом Вандышевым.

Артуру же она во всех случаях не нужна. Пусть на его руке нет обручального кольца, он, конечно же, женат, потому что не могут женщины упустить такую привлекательную партию. Денег у Тураева достаточно, по крайней мере, он может делать малознакомым девицам дорогие подарки, не надеясь ничего получить взамен. Давать показания Валерия стала бы и без розочек, любовно уложенных в корзину высококвалифицированными флористами.

— Валера так злится, потому что в тот самый день я встречалась с мальчиком из нашего общежития, — немного порозовев, предположила Лера. — Теперь, получается, я даже не могу увидеть никого из тех, с кем долгие годы жила бок о бок. Я полагаю, что муж просто наорал на девчонок, когда они позвонили из Питера и попросили сказать, где я нахожусь. Он и мне заявил буквально так: «Если бы не припёрся твой приятель, мы бы сейчас нянчились с дочерью, а не заседали в ментовке и не просыпались в ужасе, стараясь даже не думать о Милене. Пойми, если её не отыщут, я не смогу остаться нормальным. Первая жена имеет блестящие перспективы встретиться со мной в коридоре дурдома…» Вы знаете, что Мария страдала тафефобией, то есть боязнью быть погребённой заживо, и на этой почве совсем потеряла рассудок? Правда, через этот брак Валерий прописался в Москве, и потому игра стоила свеч. Он приехал поступать в технический ВУЗ, провалился, поступил на стройку, тоже жил в общаге. Потом женился на этой самой Марии, которая очень хотела замуж. Вернее, не так она, как её мать. Мужчины что-то чувствовали и сторонились девушки. Например, в тридцать лет она боялась оставаться одна в темноте; думала, что замурована в склепе. Потом они развелись, и Валерий отсудил себе комнату. С тех пор и началось его восхождение. Мужу следовало сделать карьеру, и он всё-таки поступил в строительный…

— Да, я об этом слышал, — медленно произнёс Тураев, и вдруг заговорил отрывисто, резко: — Кто этот мальчик?

— Костя Чепель, почти братишка. Мы из одного общежития, с одного курса, и Валера об этом знает. Но всё равно бесится и ревнует.

— Каким образом произошла эта встреча?

Артур почувствовал, как у него сводит челюсти, но изо всех сил старался держать себя в руках.

Гриша Лозицкий заявил, что Кот никогда не был в Москве. Новый год он встречал с приятелями, но почему-то не упомянул о недавнем возвращении из столицы, хотя это было бы вполне естественно. Вместо этого разглагольствовал об «Опеле», который на самом деле никто не эвакуировал. Так быстро вернуться можно только на самолёте, пользуясь «зелёным» коридором. До «Шереметьево» домчаться на частной машине, немедленно пройти на посадку, а потом от «Пулково» — таким же образом в ночной клуб. Но, самое главное, что Валерия явно ничего не знает о самоубийстве амиго.

— Костя родом из Закарпатья, из Ужгорода. Потом его семья перебралась в Шостку. Как раз в тот день он впервые оказался в Москве. Позвонил мне, сказал, что можно встретиться. Я решила выскочить ненадолго, пока Валера не вернулся, а заодно пробежаться по магазинам.

— Почему вы сразу не сказали, что отправились тем вечером из дома не по собственной инициативе, а по приглашению Чепеля? — Тон Артура изменился разительно, и Валерия почуяла неладное.

— Вы говорите о Косте так, будто его знаете, — вспыхнула она.

— А вы наблюдательны, нужно признаться, — заметил Тураев. — Чепель говорил вам в тот вечер, когда он собирается вернуться в Петербург?

— Через три дня. Хотел Новый год встретить на Красной площади…

— А встречал его в Питере, в ковбойском клубе у Апраксина двора. Жить ему на тот момент оставалось пять дней, — отчеканил Тураев и смолк.

Валерия приоткрыла рот, беспомощно пошевелила губами, будто у неё не осталось сил даже подать голос. Но всё же она осталась верна себя — не зарыдала, не запричитала, а беззвучно отвернулась к стене.

Тураев сидел рядом и ждал, пока девушка переживёт жуткую весть и заготовит первая.

— Что с ним случилось? — наконец-то смогла спросить Валерия.

— Повесился в комнате общежития, когда соседей там не было. Записки не оставил, ничего не объяснил. Камера, поставленная в автоматический режим, сняла всё, что происходило тем вечером. Причина самоубийства до сих пор не выяснена, но дело закрыто. Тело кремировано, и урна с прахом увезена в Шостку матерью Чепеля. Подругу Константина Жанну Иссурину разыскать до настоящего времени не удалось. На похоронах в крематории её тоже не было. Вы всё равно должны были когда-нибудь узнать об этом, Валерия…

Впервые Артур назвал девушку так, без отчества, и она встрепенулась, приняв перемену за некий знак, желание хоть немного сблизиться.

— Знайте, что подружки помнят вас, волнуются и передают привет…

— А кассета сохранилась? — задала Леонова вопрос, которого Тураев меньше всего ожидал. — Её забрали в милицию?

— Вы посмотреть хотите, как Чепель ногами дрыгал над упавшими стульями? — безжалостно поинтересовался Артур. — Но, увы, кассета изъята, и сейчас находится в прокуратуре. Думаю, такой утончённой барышне видеть грязь и мерзость суицида ни к чему. Лучше постарайтесь вспомнить, как именно Чепель приглашал вас в тот вечер на свидание. Он очень настаивал на встрече? Или оставил всё на ваше усмотрение?

— Нет, он настырным не был. Но я не могла отказаться, потому что всегда была рада видеть Костю. На то были свои причины. — Лера кусала уголок подушки, и Артур видел, что она из последних сил сдерживает слёзы. — Я отказала, когда Костя сделал предложение, и всё время после этого жалела его. Вы, конечно, выяснили про грибы, про пагубные пристрастия. Я не могла рисковать будущим потомством, и потому сказала «да» Паше Новикову. Но бессознательно старалась загладить вину, боялась ещё раз обидеть Костю. Мальчик он был симпатичный, тонкий, с огромной тягой к культуре и знаниям. Большой эстет и вообще душка. А тридцать первого декабря Костя сказал, что ему нужно как-то скоротать время до полуночи. Пригласить амиго домой я не могла — Вандышев обязательно закатил бы скандал. Пойти куда-то и посидеть — тоже не годилось. С таким животом, морозным вечером, опять же Валерий хватится… И я решила немного поболтать с Костей у магазина.