Итак, они ждали в столовой. Вдруг распахнулась дверь, и звонкий девичий голос воскликнул:

- Так вот оно как! Теперь уж без меня завтракают!

Это явилась Сесиль, только что вставшая с постели, с заспанными глазами, кое-как причесанная, в наспех накинутом белом шерстяном капоте.

- Ну нет! - воскликнула мать. - Ты же видишь, мы тебя ждали. А ты, верно, не спала ночью, бедная детка? Ветер тебе мешал, да?

Девушка удивленно посмотрела на нее.

- Разве был ветер? Я и не знала, всю ночь спала без просыпа.

Всем троим это показалось забавным, и они рассмеялись; прыснули от смеха и служанки, подававшие на стол, - весь дом развеселила мысль, что барышня проспала беспробудно двенадцать часов подряд. И лица совсем просияли, когда была подана слоеная булка.

- Подумайте! Мне слойку испекли! - воскликнула Сесиль. - Вот так сюрприз! Свежая, тепленькая! Буду макать ее в шоколад! Вот вкусно!

Сели за стол. В больших чашках дымился горячий шоколад. Разговор долго шел о свежеиспеченной булке. Онорина и Мелани, оставшись в столовой, подробно рассказывали о выпечке булочек и смотрели, как дочь и родители поглощают слоеное тесто, замаслившее им губы; обе служанки говорили, что очень приятно печь сдобные булки, когда господа кушают с таким удовольствием.

Во дворе яростно залаяли собаки, - очевидно, на чужого. Грегуары подумали, что явилась учительница музыки, приезжавшая из Маршьена по понедельникам и пятницам. К Сесиль приезжал также и преподаватель литературы. Все свое образование девушка получала дома, в Пиолене, живя в блаженном невежестве, и, капризничая, как ребенок, выбрасывала учебники за окно, когда наталкивалась на слишком скучную материю.

- Это господин Денелен, - доложила Онорина, ходившая открывать.

Вслед за ней на пороге появился Денелен, двоюродный брат г-на Грегуара, непринужденный, громогласный, с резкими жестами, с военной выправкой, похожий на отставного офицера-кавалериста. Хотя ему перевалило за пятьдесят, коротко остриженные волосы и длинные усы были у него черны как смоль.

- Да это я, собственной особой. Добрый день! Не беспокойтесь, пожалуйста.

Он сел на стул. Семейство Грегуаров разахалось, заудивлялось и в конце концов снова принялось пить шоколад.

- Ты хочешь что-то сказать мне? - спросил гостя г-н Грегуар.

- Нет, ровно ничего, - торопливо ответил Денелен. - Просто захотелось поразмяться, покататься верхом и, проезжая мимо Пиолены, решил проведать вас.

Сесиль стала расспрашивать о его дочерях, Жанне и Люси. Оказалось, обе прекрасно себя чувствуют: Жанна, младшая, окончательно погрязла в живописи, а Люси, старшая, с утра до вечера сидит за пианино и поет вокабулы, развивая свой голос. Однако, при всем старании г-на Денелена казаться веселым, шутки его звучали натянуто, а голос слегка дрожал. Господин Грегуар спросил:

- А как на шахте? Все в порядке?

- Не совсем! Неприятности с рабочими! Все кризис проклятый!.. Расплачиваемся за годы процветания. Слишком много понастроили заводов, слишком много провели железных дорог, слишком много вложили в предприятия денег в ожидании колоссального роста промышленности. И что же получилось? Заморозили капиталы, и теперь нигде не найдешь денег, чтобы пустить все это в ход... К счастью, положение нельзя назвать безвыходным, я все-таки выкручусь.

Так же как и Грегуар, он получил в наследство пай в угольных копях Money. Но будучи предприимчивым инженером, жаждавшим нажить сказочное состояние, он поспешил продать свой пай, когда курс акций поднялся до миллиона. С тех пор прошло несколько лет, у него созрел план действий. К его жене перешла по наследству от дяди небольшая концессия в Вандаме, где заложены были только две шахты - Жан-Барт и Гастон-Мари, но обе были так запущены, так убого оборудованы, что их эксплуатация едва покрывала издержки. Денелен мечтал привести шахту Жан-Барт в исправное состояние, расширить и углубить выработки, поставить новую подъемную машину, а в шахте Гастон-Мари вести добычу только до полного истощения пласта. На переоборудованной шахте он собирался грести золото лопатой. Мысль была верная. Беда заключалась лишь в том, что весь полученный миллион ушел на эти усовершенствования, и в тот момент, когда Денелен мог бы получать большие доходы, которые оправдали бы его затраты, разразился "этот проклятый промышленный кризис". К тому же Денелен оказался плохим администратором, да еще, несмотря на свою резкость, бывал добр к рабочим; хозяйство он вести не умел, и после смерти жены его обворовывали на каждом шагу; дочерей он вырастил своенравных - старшая поговаривала, что пойдет на сцену, а младшая послала на выставку три пейзажа, которые, однако, не были приняты; надвигавшееся разорение не лишило ни ту, ни другую жизнерадостности и обнаружило в них задатки превосходных хозяек.

- Знаешь, Леон, - продолжал г-н Денелен неуверенным тоном, - напрасно ты не продал одновременно со мной. Теперь ведь все летит кувырком, попробуй поищи покупателя... А если бы ты доверил мне свой капитал, - что мы бы с тобой сотворили в Вандаме, в моей шахте!..

Господин Грегуар не спеша допил шоколад и благодушно ответил:

- Ни за что не продам!.. Ты же прекрасно знаешь, что я не желаю спекулировать. Я живу спокойно, и было бы просто глупо мучить себя, искать хлопот и забот. Что касается Монсу, то пусть даже акции упадут еще ниже, нам на жизнь хватит. Какого черта, спрашивается, роскошествовать? И, слушай, вот что я тебе скажу: придет время, ты пожалеешь, что продал свой пай. Монсу снова пойдет в гору, так что и сама Сесиль, и детки ее, и внуки будут кушать сдобные булочки.

Денелен слушал с какой-то растерянной улыбкой.

- Так значит, - сказал он, - если бы я предложил тебе вложить в мои копи сто тысяч, ты бы отказался?

Заметив встревоженные лица Грегуаров, он пожалел, что поторопился, и решил отложить разговор о займе до последней крайности.

- О, не беспокойся, я еще до этого не дошел! Я пошутил. А ведь ты, пожалуй, прав. Денежки, которые загребаешь чужими руками, самые верные, и хлопот никаких.

Разговор перешел на другую тему. Сесиль опять стала расспрашивать о дочерях Денелена, - их художественные наклонности весьма ее занимали и вместе с тем казались ей не совсем приличными. Г-жа Грегуар пообещала, что в первый же солнечный день повезет дочь в гости "к милым девочкам".

Грегуар сидел с рассеянным видом, не прислушиваясь к разговору, и вдруг громко сказал:

- Будь я на твоем месте, я не стал бы упрямиться и договорился бы с Компанией... Они очень не прочь, а ты бы вернул свои деньги.

Он бросил намек на лютую ненависть, издавна существовавшую между владельцами копей в Монсу и Вандамскими копями. Хотя эти последние были предприятием незначительным, их могущественную соседку, Компанию Монсу, бесило то, что в ее владения, охватывавшие шестьдесят семь коммун, врезалась чужая земля площадью в квадратное лье. Сначала Компания Монсу тщетно пыталась задушить Вандамские копи, а теперь замышляла купить их за бесценок, когда Денелен разорится. Война шла без передышки, каждая сторона останавливала свои штреки в двухстах метрах от штреков противника, это был поединок не на живот, а на смерть, хотя отношения между директорами и инженерами конкурирующих копей оставались вполне учтивыми.