Полюбовавшись на обретающее новую жизнь строение, она вернулась к каравану. Неслышно миновала дремлющих стражей, приласкала и угостила куском пирога местного облезлого песчаного кошака, который вместо того чтобы истеричным мявом поднять тревогу только довольно заурчал.

Беззаботные они здесь, в Сенине. Ведь Дикие никогда не покидают Красных песков, а могущественная Алания так далеко! Костровые караванов и то бдительнее. С ними пришлось и поговорить, и выпить горячего вина. У Реваза — поинтересоваться ранеными и выслушать восхваления собственных ловких пальцев. Он был один из тех, кому понадобилась помощь…

Добравшись до фургона и откинув полог, она недовольно поморщилась. Рилисэ Хедани, потягиваясь, сидел на краю люка. Нирина прикрыла ткань, затянула шнуровку, выдохнула и повернулась. Успокаивающе протянув руку, гость заметил:

— Шаери Вирин… Я так понял, что здесь не принято в отсутствие хозяина заглядывать под полог.

— Вы не вполне представляете, какие длинные порой руки у аланийских служителей. Эти — заглянут.

— Но для них у нас имеется, — мужчина погладил рукоять лежащего рядом клинка, — неплохая сталь.

— Вы так уверены в том, что справитесь с ними? — взгляд женщины уперся в бинты, все еще прикрывающие грудь Хедани.

— Вполне.

— Что же, ваше право. Но у меня другое дело. Вы продумали историю?

Мужчина кивнул. Нирина присела на сундук, перебирая висящую рядом ткань.

— Ну так… расскажите?

— О чем вам рассказать, шаери? — устало вздохнул мужчина. — Мать моего сына была изгойкой благородных кровей, и я не смог ее спасти, когда в наш дом явились две дюжины служителей меча. Мы сбежали…

— И присоединились к каравану Шарана. Он стоит на третьей стоянке, если считать от нашей. Аланиец кивнул.

— Мальчишка спит?

— Нет.

— Отлично. Тогда идем к озеру. Я обещала вам разминку. И Нирина кинула в руки гостя пару тонких дорожных палетт.

Маленькое озеро, к которому по узкой скалистой тропе вывела своих подопечных Нирина, встретило их черным бархатным отражением неба, расшитым серебряными строчками звезд. Плотные кожистые листья кустов приникли к воде, открывая колючие стволы и тонкие стебельки, усыпанные мелкими полупрозрачными бутонами. Раскрываясь миниатюрными чашечками, пушистые изнутри листочки, испускали сладкий аромат.

Нарушив безупречную картину отражения касанием пальцев, женщина с удовольствием проследила за расходящимися по чаше кругами.

— Прошу, — полуобернувшись к закутанным фигурам, опасающимся выступить на крутой берег из-под арки, сплетенной из дюжины лиан, цепляющихся за почти отвесные скалистые стены.

Больших трудов стоило добраться сюда незамеченными, и совершить ошибку именно сейчас было бы просто обидно. Потому Рилисэ осторожничал. Наконец, убедившись, что на противоположном берегу никого нет, он осторожно ступил на скользкую гальку. Вытащил мальчишку, стащил с него палетту и прямо в рубахе и штанах столкнул в воду. Тот только и успел возмущенно что-то булькнуть, прежде чем ушел в воду с головой. Забил руками так, что разлетающиеся холодные брызги осели на лице застывшей от удивления Нирины. Вынырнул, отфыркиваясь, заполошно бултыхаясь, выдохнул:

— Рилисэ, холодно… — и вновь ушел под воду.

Поплотнее закутавшись в плащ, женщина покосилась на аккуратно развешивающего на кусте одежду бывшего учителя. Тот пояснил, не дожидаясь вопроса:

— Иначе бы он полночи просидел, боясь ноги замочить.

И почти беззвучно, с места, нырнул в воду. Ровно тогда, когда потребовалось подхватить мальчишку за шиворот и вышвырнуть на берег, как дикого шакаленка.

— Ну и методы у твоего родителя, — заметила караванщица, обертывая стучащего зубами мальчишку в сухое одеяние. Ночь была холодная, а вода так просто ледяная!

— Он-н с-самый луч-чший, — растирая уши, категорично заметил Жильвэ, наблюдая за бесшумно рассекающим воду мужчиной. Подживающие раны на груди ему совсем не мешали, неловкость в застоявшихся мышцах, вызванная неподвижностью, стремительно исчезала и спустя пару лучин казалось, что в воде скользит хищный зубастый катул (хищная пресноводная и подземная рыба).

Пожалуй, этот мастер Слова и с оружием в руках может быть опасен, просто за счет природной ловкости. Пока он смывал усталость, Нирина успела привести в порядок мальчишку. Они даже поговорили. Наглости в нем поубавилось, как и самомнения. Ребенок, резко брошенный судьбой в непривычную обстановку, испытывал острое чувство неполноценности. Теребя край длинной заношенной туники, он спросил:

— А чем мне можно будет заняться… там? Куда мы едем… Шаери Вирин…

Вот вежливость далась ему нелегко, он даже нос от усердия наморщил. Я сочувственно фыркнула, убирая с лица кудри.

— Учиться тебе придется. В Школе Ремесел, например.

— Но… за это же надо платить? — шепотом вопросил Жильвэ.

— Да, но талантливых учеников берут и бесплатно.

— Наверное, надо доказать…

— Разумеется, — притянув ребенка поближе, карванщица накинула ему на плечи свою палетту. — Ты справишься. Подопечный только ссутулился, качая головой. Ничего, все будет хорошо. Кстати.

Чистая одежда, аккуратно расчесанные волосы, легшие волнами вокруг тонкого, посвежевшего лица, светящаяся в темноте белоснежная кожа… мальчик снова стал похож на высокорожденного алани. Опасно! И женщина натянула на голову ребенку капюшон. Да поглубже.

Как оказалось, вовремя. На тропе послышались острожные шаги. Золотистый огонек, пляшущий в чьей-то руке, осветил и сидящую на берегу Нирину, и прижимающегося к ее боку мальчишку, и Рилисэ, настороженно выбирающегося из воды. Обманчиво-лениво он подхватил ком одежды.

Дорожные демоны! Вот понадобилось же кому-то ночью поплавать, да еще в самом дальнем и потайном озерке. Ну что же… придется заводить разговор.

Караванщица обернулась, задирая голову и улыбнулась. Знакомая персона. Странный счастливый случай, но объяснимый. В конце концов, кому еще в пустыне взбрело бы в голову заняться акведуками, пусть и за большие деньги.

— Шаери Дарин, рада вас лицезреть! — ровно сказала Нирина, поднимаясь, и придерживая мастера Слова.

На лице высокой худой нарушительницы покоя ночного озера, кутающейся в длинный индолийский кафтан, нарисовалось искреннее удивление. Потом промелькнула досада, а следом узнавание.

— Шаери Вирин? — глуховатый приятный голос разогнал напряженную тишину.

— О, разумеется. Мы нарушили ваши планы?

— Скорее я — ваши, но прошу меня простить, ночные купания моя большая слабость.

— В одиночестве?

— Сегодня, увы, да.

— Жаль…

Сероглазая женщина поставила на выступ скалы светильник, оглядела мужчину, ответившего ей столь же внимательным взглядом.