Аня не стенала и не рыдала, хотя в руке держала нераскрытую пачку бумажных платков. И вообще, это была не она. Настоящая, живая Аня навсегда ушла вместе с Георгием. Без него на свете ей делать нечего. Впрочем, ему без нее тоже. Здесь, на земле, осталось только ее тело, оболочка, которая могла совершать механические действия, повторять за кем-то или исполнять то, что ей велели. Одно Аня знала точно: жить без Георгия она не сможет. Дай бог все закончить честь по чести, а потом уж…

Слава богу, всю организацию похорон взяли на себя друзья и немного помог Анин сын от первого брака Андрюшка, когда оправился от произошедшего.

Георгий был прекрасным человеком, конечно, не идеальным, но близким к идеалу. Он слыл интересным собеседником, еще бы, все свободное время он посвящал чтению книг. Не просто книг, он увлекался литературой по психологии, различными философскими течениями, религиями, причем не поверхностно, а очень толково и глубоко. Поддерживая в компании разговор на любую тему, Георгий неизменно становился центром внимания и авторитетным лидером. Причем, в совершенстве владея техникой ведения беседы, он никогда не навязывал своего мнения, аккуратно клал на лопатки любого спорщика так, что тот даже не замечал, как начинал отстаивать противоположную первоначальной точку зрения. Многие прочили Георгию карьеру блестящего политика.

Да и вообще, приятели считали за честь, если гигант мысли Георгий Мелидзе удостаивал собеседника своим вниманием. Георгий был не только гигантом мысли, его рост 190 и вес 160 вполне соответствовали прозвищу Гора, которым его наделили еще в молодости товарищи по команде – он занимался гандболом. Тогда, конечно, он весил не столько, но годы и увлечение малоподвижными занятиями типа чтения и письменных трудов взяли свое.

Аня познакомилась с ним, когда тот был еще в неплохой спортивной форме, тренировался, но, в отличие от большинства спортсменов, не был обделен умственно.

Несмотря на то что Анка (так он ее называл) была немного постарше (немного – это каких-нибудь девять лет) и обзавелась в первом браке ребенком, который уже был почти взрослым мужиком, Георгия тянуло к ней как магнитом. Анка была красивой, уверенной в себе и веселой. Но самое главное ее достоинство состояло в том, что она умела слушать.

О! Слушать – это не то, что вы думаете, это целое искусство, уметь слушать оратора так, чтоб он был убежден, что вы принимаете участие в беседе. Не равнодушно вникаете в смысл того, что он вещает, а являетесь собеседником, высказываете свое, спорите, соглашаетесь и при этом – молчите! Ну кто еще, как Анка, мог одним кивком головы, взмахом бровей, прищуром глаз и прочими малоинформативными мимическими приблудами выражать гнев, насмешку, недовольство, одобрение, несогласие и прочие чувства. Она буквально жила тем, что изрекал Георгий. По большому счету, может быть, она поэтому была нужна, без нее словно не хватало воздуха, все прочие безмозглые собутыльники и их спутницы считали нужным высказывать свою примитивную и ни на чем не основанную точку зрения. Кроме того, Анка хорошо готовила, была аккуратна и исполнительна, а на разницу в возрасте Георгию всегда было наплевать.

Да, еще она была страстной и темпераментной любовницей. Но этот аспект жизни интересовал Георгия меньше всего. Не потому, что он был импотентом или извращенцем. Конечно, бурная спортивная молодость не прошла без разгула, пьянства и увлечения женщинами. Но сейчас, проповедуя свою собственную философию воздержания (сначала частичного, а потом и полного), Георгий вполне успешно, впрочем как обычно, доказывал людям, что секс вреден для духовной жизни.

Анка слушала его открыв рот.

– Вы поймите, духовный мир человека настолько богат, что каждый может по своим познаниям и отношению к миру встать рядом с Богом, или вселенной, или бесконечностью. Мне, например, категорически не хватает времени на то, чтобы получать знания. Секс ничего не дает организму, кроме бреши в биополе и потери времени. Он нарушает целостность вашего «я», и вам приходится восстанавливать затраченную энергию лишними упражнениями. По большому счету, некоторые виды энергии не восстанавливаются вообще. – В момент, когда вещал Георгий, все были с ним согласны, он будто гипнотизировал людей.

В определенной мере Георгий был особенным человеком, не таким, как все. Но окружающие его любили: он мог и посмеяться, и посочувствовать, и иронично подтрунить, в том числе и над собой.

Дома у них не переводились гости. Как всякий восточный человек, Георгий любил шумные застолья, вино и веселье.

И еще он безумно любил воду. Большую воду. Он любил реки, озера, моря и даже водохранилища. Поэтому и построил дом прямо у воды. Дом был огромным и стильным. Чувствовалось, что в него вложили душу. Внутри все было досконально продумано для того, чтобы большому человеку было уютно и комфортно. Конечно, здесь постаралась Анка. В доме было два крыльца, вернее, одно крыльцо, куда подъезжали машины и через которое входили гости, а вторым был причал. Сваи, на которые опирался причал, были забиты прямо в воду, и, когда ты находился на большом деревянном помосте, создавалось ощущение, что ты на острове и вокруг никого нет. Мирская суета отступала, хотелось отрешиться от повседневности и житейских проблем. Вода, наверное, помогала ему расслабляться и думать. Он мог часами сидеть на причале и просто смотреть вдаль. О чем он думал в эти светлые минуты, оставалось загадкой, только потом, как правило, он уходил в свой кабинет и, закрывшись там на ключ, читал любимые философские книги или писал свои труды.

Записи Георгия Мелидзе – отдельная тема для разговора, запретная и недосягаемая ни для кого. О том, что он что-то пишет с семнадцати лет, знали все. О том, что именно он пишет, не знала ни одна живая душа. Некоторые думали, что он ведет дневник, другие считали, что скоро мир поразит научный труд по философии, который рано или поздно сделает Георгия обладателем Нобелевской премии. Прочие предполагали, что Георгий штудирует новейшие разработки исследователей внеземных цивилизаций. Но кто бы что ни думал, ясно было одно: то, что происходит за закрытыми дверями кабинета Георгия Мелидзе, – однозначно велико и непостижимо для среднеразвитых человеческих особей. Анка была уверена на сто процентов, что труд жизни Георгия не оставит человечество равнодушным, поэтому боялась даже проходить мимо закрытого кабинета, когда в нем работал муж. Тем более после того случая…

Георгию прописали очки, и он, не привыкший работать в окулярах, однажды забыл их на кухне. Анка по душевной доброте попыталась проникнуть в запретное помещение для соблюдения врачебного предписания. Это был не первый раз, когда Георгий наотмашь ударил ее по лицу. Но такого выражения лица и нездорового блеска глаз она никогда прежде не видела. Анка сразу поняла, что лучше напоминать о рекомендациях окулистов до того, как человек-Гора переступил порог КАБИНЕТА. Таким образом, запрет на посещение загадочного и великого помещения соблюдался строго.

– Только в случае моей смерти можно открыть эту комнату!

Насчет смерти он не шутил. Он вообще любил говорить об этом. Его синтезированная из нескольких течений и вполне самостоятельная этика состояла в том, что боязнь смерти – это удел приземленных и ничего не понимающих в философии людей.