«ты сам виноват, — подумал он, обращаясь к недоумку папашке, — не надо было меня трогать. И все из-за какой-то нищей баронской семьи, подумать только!»

Конечно же, это было неправильно. А правильно было — поставить на место герцога Велье, который — ну это же очевидно — метил на трон.

И ещё нужно было признать то, как здорово иметь собственного темного мага, о котором никто не знает. неопечатанного мага, который может нести вред людям. мага, которого Эдвин в свое время спас от этой мерзкой печати, которого растил рядом с собой, словно младшего брата. многие считали это прихотью, а некоторые — так и вообще проявлением противоестественной страсти. Эдвину было наплевать. Самое главное, что теперь у него был собственный маг, который его беспрекословно слушался.

А дело было так.

В то время самому Эдвину исполнилось шестнадцать. И он с дозволения отца пошел прогуляться по городу — конечно же, сопровождаемый нужными людьми. И надо ж было такому случиться, что на базарную площадь как раз монахи привели с десяток детей, в которых был обнаружен след темной магии, и на которых полагалось наложить печать сдерживания — чтобы никто и никогда из них не смог причинить вред людям.

Эдвину было любопытно поглазеть на этих приговоренных детей. они напоминали беспомощных щенков, сбившихся в кучку. Две девочки с нищенских лохмотьях, все остальные — мальчики разных возрастов. Еще тогда Эдвин подумал о том, что почему-то темная магия чаще селится в мужчинах. И вот, вся эта мелкота сбилась в кучу, с ужасом глядя на снующих вокруг горожан. Собственно, на них и внимания-то не обращали. И даже не связали, потому что дети, во-первых, и знать не знали, зачем слуги Светлейшего в светлых хламидах забрали их из домов, а во-вторых — у них и мыслей не возникало сопротивляться монахам. но один мальчишка — тот, что постарше — вероятно, заподозрил неладное. И когда святые братья отвернулись, задал стрекача в ближайший переулок.

Что тут началось! Шум, гам, вопли. монахи рванули было следом, но часть из них осталась охранять и теперь уже связывать прочих, а часть все же погналась за беглецом.

Эдвин посмотрел-посмотрел, и спокойно пошел следом — в тот самый переулок, куда рыбкой ускользнул малец. Переулок заканчивался тупиком, заборы по обе стороны были высокими. мальчишке было просто некуда деваться.

Эдвин же шел, с наслаждением вдыхая весенний воздух, и раздумывал о том, что лично ему не помешал бы такой слуга. могущественный, но полностью принадлежащий ему. Ведь жизнь короля полна неожиданностей и неприятностей, мало ли что случится?

он наблюдал, как монахи обшаривают переулок. Заглядывают в щели меж домов, суют носы в кусты и розарии — но никого не находят. Стало даже интересно. Зевая, Эдвин прислонился спиной к одному высокому забору, сложенному из кирпича. Совершенно случайно, просто потому что так получилось. Солнце пригревало, он щурился на монашеские робы и злорадно думал, что парнишка-то всех обвел вокруг пальца. Возможно, он уже немного умел использовать ту тьму, что заперта в нем… А потом услышал прямо за спиной напряженное дыхание.

Эдвин покосился назад и понял, что мальчишка ухитрился забраться на забор и перевалить на ту сторону, и так повис на руках, цепляясь за отверстия в кирпичной кладке, которые снаружи смотрелись как орнамент. Даже странно, что они его не заметили.

на Эдвина уставились широко распахнутые светло-карие глаза, в которых плескались и страх, и мольба.

Эдвин подумал-подумал, и подмигнул мальчишке. И не позвал монахов.

А когда они ушли, обернулся к забору и сказал:

— Лезь обратно. Пойдешь со мной.

— А вы кто, господин? — прошептал мальчишка.

— Я — твой господин, это же очевидно, — ответил Эдвин.

Потом, уже во дворце, был скандал. отец орал, топал ногами, мол, не положено наследнику тащить во дворец нищих оборванцев. но Эдвин настоял на своем. мол, ему нужен паж. Просто необходим. И вообще, почему у многих есть мальчики-пажи, а у него нет? ну и что, что нищий? А ему, Эдвину, хочется именно такого.

Король махнул рукой, обозвав Эдвина придурком.

А Эдвин обрадовался и стал растить себе самого верного и преданного слугу. темного мага, который мог убивать людей своей магией.

* * *

Эдвина разбудил свет — внезапный, яркий… Рыжий свет факелов.

Вскинув руку и прикрыв ладонью глаза, он резко сел на соломе и уставился снизу вверх на короля. Его величество был полностью одет, как будто всю ночь не ложился. Седые волосы растрепаны и спутаны. За его спиной Эдвин рассмотрел министра тайного сыска, хитрого и мстительного гада — он-то и держал факел. Звали гада Эскис ле Гранж, и в представлении Эдвина походил он на стеклянный шарик — круглый, бесцветный

— ты, — сказал отец, — поднимайся.

— Уже суд? так скоро? — Эдвин скривился, — скор же ты на расправу, папенька. особенно на расправу над теми, кто невиновен.

— Идиот, — в сердцах сказал король, — избалованный, эгоистичный идиот.

— Это я-то?

Эдвин поднялся, бросил хмурый взгляд на министра — но тот моментально сделал вид, что Эдвина не существует, одна пустота.

— Это ты идиот, — огрызнулся Эдвин, — раз веришь… в это все.

— Да никто не верит, — с внезапной усталостью сказал король, — но я не могу допустить войны внутри королевства. так что сейчас ты сбежишь…

— Звучит не слишком обнадеживающе. мне бы хотелось быть оправданным в глазах моего народа.

— Успеется, — махнул рукой король, — отсидишься в одном надежном месте. А потом я тебе дам знать, когда вернуться.

— И где же это надежное место? — Эдвин насторожился.

Все звучало слишком просто. Слишком.

— У тебя будет проводник, — ответил король.

— Я ведь могу и не согласиться, папенька.

— можешь, — согласился тот, — но тогда суд неизбежен. А поскольку свидетелей нет, его исход неясен, понимаешь ты это, болван?

Эдвин промолчал.

один вид короля вызывал раздражение и будил очень, очень застарелую ненависть. С тех пор, как он отправил мать в монастырь… мать было жалко. очень. она была доброй и славной, и не заслужила такой судьбы.

Эдвин с прищуром смотрел на старую копию себя самого, мысли крутились размеренно и неторопливо.

Любопытно, Мартин уже активировал свое заклинание?

Сколько часов осталось почтенному родителю?

Собственно, сколько часов до того, как он, Эдвин Лоджерин, останется единственным полноправным претендентом на трон?

он поймал взгляд короля, и последние сомнения рассеялись: отец смотрел на него с брезгливостью, словно на таракана. также он смотрел на Эдвина, когда тому было десять лет, а матушка отправлялась в монастырь. Что ж… Пожалуй, ему действительно надоело ждать, а папаша засиделся на троне.