Так, теперь последний штрих.

Подойдя вплотную к побледневшему как полотно Макрудеру, громко заявил:

– Я удовлетворен. – И добавил, обращаясь уже ко всем: – Надеюсь, теперь никому не придет в голову называть моего Ворона кобылой?

Сзади жизнерадостно заржал в полный голос Шлон – так громко, что я даже слегка вздрогнул.

Затем вновь обратился к графу:

– Соболезную, но вам не повезло: камзол останется при мне.

А я ведь все равно достану тебя, граф, обязательно достану. Ты ответишь мне за Марту. И ты заранее должен попросить меня о том, чтобы я не положил твою отрезанную голову на ее могилу. С меня, знаешь ли, станется. Понимаешь, пока это только наши проблемы, и я всего лишь хочу, чтобы они не стали чужими – это нечестно. Читай, читай в моих глазах – ты человек далеко не глупый. Прочитал? Ну вот и славненько.

Все кончено, я увижу ее, быть может, даже сегодня. Я шел назад и улыбался дурацкой улыбкой, и плевать, кто что об этом подумает. Вчера вечером она сказала, что любит меня, и еще говорила это ночью, когда думала, что я уснул. В душе все пело: надо же, я остался жив!

Подойдя к своим, я оглядел их строгим взором, будто выискивая, к чему бы придраться. Парни стояли, глядя на меня веселыми глазами – испугаешь их, как же!

– Прошка, если ты не догадался захватить с собой вина, назад карету потащишь вместо лошадей.

Проухв тяжело вздохнул и направился к карете. Проследив за ним взглядом и убедившись, что тот действительно принялся выпрягать коней из кареты, Шлон заржал, а за ним – Нектор и Амин. Я с подозрением посмотрел на него, неужели Шлон опять принялся за свое?

Как бы подтверждая мои догадки, он вынул из седельной сумки флягу и протянул мне ее со словами:

– Господин барон, может быть, немного бренди? – Затем, верно расценив мой взгляд, торопливо добавил: – Нет, нет, командир, я захватил его на случай ранения.

И верно, спиртным от него не пахло. Скрутив с фляги крышку, являющуюся еще и стаканчиком, я наполнил ее до краев. Сейчас не до этикета, сейчас бренди лекарство. Одним глотком проглотив содержимое крышки, протянул все обратно.

– Спасибо, Шлон, именно этого мне сейчас и не хватало.

Алкоголь поможет расслабиться, и очень хочется верить, что меня не будет трясти от переизбытка адреналина.

Фляжка у него славная, у меня у самого точно такая же. Сделана она из серебра, емкостью около литра и с тиснением лошадки на обоих боках. Все мои парни получили такие же: серебро не даст воде испортиться в походе.

Подошел Коллайн, порываясь что-то сказать. Потерпи, барон, сначала самый важный вопрос:

– Анри, надеюсь, у них нет никаких претензий к нам? – Я имел в виду нарушение какого-нибудь пункта дуэльного кодекса. Он понял правильно:

– Нет, де Койн, с этим все в порядке. Мне трудно с ними было разговаривать – это же сам Севост, никто и предположить не мог…

– Сик транзит глория мунди, – глубокомысленно заявил я: алкоголь уже начал действовать на пустой желудок. Нелишняя предосторожность – больше шансов выжить при ранении в живот.

– Извините, барон? – сделал недоумевающее лицо Коллайн.

– Удивить – значит победить, – в очередной раз процитировал я великого полководца, ба-альшого любителя подавлять крестьянские восстания. – Поехали, Анри, дома поговорим. Нам нужно успеть на похороны Марты. И пусть кто-нибудь объяснит наконец Проухву, что это была шутка.

По дороге Коллайн долго молчал, изредка поглядывая на меня. Затем не выдержал:

– Артуа, техника, которую ты применил, она ведь не относится к фехтованию?

– Нет, это прием одной очень старой школы ножевого боя. Испанской, если тебе это о чем-нибудь говорит. Я убрал первую его часть, когда удар наносится сверху вниз обратным хватом. Самого удара нет, это уловка, чтобы ввести противника в заблуждение. Дальше идет такое же движение, как и у меня. Самое главное было не пропустить удар Севоста. Если бы пропустил, была бы ничья и два трупа. Мне повезло.

Мне повезло еще и в другом: будь на месте Севоста Макрудер, у меня возникло бы огромное количество проблем, связанных с его родственниками. Род очень древний, знатный и сильный, и пусть не все из родственников считают его образцом добродетели и порядочности, но мстить станут непременно. Несомненно, Макрудер не успокоится, но пока это только его личное дело, а потом – будем посмотреть.

Наверное, я мог бы сделать это уже сегодня. Например, наорать на него, сказать, что он подставляет вместо себя каких-то сопляков, которые и шпагу-то держать толком не умеют. Затем провести прямую аналогию между его знакомыми и им самим. И никуда бы он не делся. Думаю, что в нынешнем его состоянии мне удалось бы справиться с ним довольно легко. Но…

Черт бы всех их побрал со всеми их проблемами, из-за которых не могу сделать то, что больше всего хочется.

Ладно, пока у меня только один враг, но, как говорится, лиха беда начало. По значимости человека можно судить по его врагам, и мне должно быть приятно, что граф достаточно весомый в обществе человек, – вот как я должен расценивать сложившуюся ситуацию.

– Шлон, дай мне еще раз посмотреть на твою замечательную фляжку.

То понимающе кивнул, роясь в седельной сумке…

С Янианной я встретился вечером того же дня. Но я глубоко заблуждался, размечтавшись о том, что при встрече Яна бросится мне на шею и осыплет поцелуями. Если бы. Девушка почти кричала на меня, укоряя в том, что после дуэли я сразу не отправился к ней.

– Почему о том, что ты остался жив и не ранен, я узнаю от посторонних людей, совершенно случайно? Я не нахожу себе места с самого утра, я отменяю все сегодняшние дела, а ты даже не соизволил известить меня, что не пострадал, что не лежишь где-нибудь весь в окровавленных бинтах!

Я же стоял и улыбался глупой счастливой улыбкой, любуясь ее красотой, гневным блеском глаз и грацией ее движений.

Пусть кричит, пусть даже треснет чем под руку попадется… Я опять вижу тебя, и ты беспокоилась обо мне – что еще нужно для счастья?

Выговорившись, Яна прикрыла лицо ладонями и всхлипнула. Осторожно обняв и прижав ее к себе, я зашептал на ушко:

– Янианна, ты же не обычная девушка из предместья, о чем я тысячу раз уже пожалел. Я не могу ворваться сюда с криком – где она, та девушка, которую я безумно люблю, я хочу видеть ее немедленно. Я знал, что у тебя сегодня много очень важных дел, а вечером, если ты захочешь меня увидеть, пришлешь записку. Всегда так было.

– Я отменила на сегодня все дела, сославшись на головную боль. Ты не представляешь, сколько я всего успела представить… Это ты понимаешь?

«Конечно, понимаю, милая, как и то, что чем больше таких ситуаций, тем скорее может произойти разрыв наших отношений. Ведь если все пойдет так и дальше, то в конце концов я начну у тебя ассоциироваться с бесконечными тревогами, волнениями, неприятностями. И мне крайне необходимо сделать для тебя что-то очень хорошее, приятное, радостное. Но сейчас у меня нет такой возможности, ты уж потерпи, солнышко, я обязательно что-нибудь придумаю, обязательно», – думал я, глядя на Янианнну.