Но это уж я слишком глубоко залез в будущее этой Земли, а следовало бы заниматься своими баранами, а именно: как модернизировать BF109E, но не превратить его при этом в «чудо-оружие». Мне совершенно было не нужно широкое общественное внимание ко мне и к тому, что я собирался сделать. В мои планы не входило изменить ход истории и развитие человеческой цивилизации в этом мире. Рейх должен пасть, уступить место новой Германии и одновременно не мешать мне разрабатывать и внедрять в жизнь новые методы и технологии производства истребителей. Создание нового поколения BF109E означало бы, что мне и моим друзьям и коллегам было бы проще бороться за сохранение своих жизней.

В короткое время и при непосредственной помощи своего нового инженера-техника обер-ефрейтора Шульце, который заменил обер-лейтенанта Норта, я разработал и собрал прибор-датчик по преобразованию импульсов головного мозга человека в электрические сигналы. Этот прибор будущего своими габаритами и внешним видом ничем не отличался от других приборов и датчиков, имевшихся в большом количестве на BF109E. Датчики шлемофона принимали импульсы головного мозга пилота и передавали их на этот прибор, черный эбонитовый ящичек размерами 2 на 4 и на 10 мм, который эти импульсы преобразовывал в электрические сигналы, управляющие механическими тягами. Посредством этого прибора-преобразователя пилот получал возможность ментального управления истребителем. К сожалению, я пока не мог добиться того, чтобы во время работы головного мозга пилота по пилотированию боевой машины отключались бы механические тяги штурвала и педалей. Получалась несуразная картина — пилот сидел в кабине с закрытыми глазами, так ему легче было ментально пилотировать машину, а его руки и ноги продолжали двигаться в определенном режиме, словно невидимый кукловод руководил всеми этими движениями пилота. Эта проблема меня особо не беспокоила, любая группа квалифицированных авиационных инженеров-конструкторов могла решить ее в течение одной недели. Два таких ящичка вот уже около недели были установлены на моем и Динго истребителях. Своему ведомому я ничего не говорил об этих ящичках, а сам попытался во время полетов пару раз проверить, как работал преобразователь. Могу сказать, с горем пополам, но прибор все-таки работал, и его можно было бы использовать во время простых перелетов, когда не надо было принимать быстрых решений. Но для использования в воздушных боях этот прибор пока не годился. Из-за несовершенства шлемофона по приему и передаче ментальных импульсов требуемая информация не выводилась на сетчатку глаза, а также при последующем преобразовании ментальных импульсов в электрические сигналы происходили большие временные задержки. Эти задержки были совершенно непозволительны при мгновенно сменяющихся ситуациях воздушного боя. Естественно, вставал вопрос о разработке и создании более совершенного передатчика приема-передачи импульсов головного мозга пилота, который я еще в давние времена называл контур-шлемом.

Вся эта работа велась только в моей голове, мне не с кем было посоветоваться, не на кого было положиться, поэтому решение отдельных проблем осуществлялось с большим трудом. У меня не хватало свободного времени, чтобы обдумать какую-либо проблему, так как служба в полку и боевые вылеты требовали полной отдачи сил и знаний Зигфрида Ругге, которым я был в то время. Именно в это же время подполковник Цигевартен разработал новую методику ведения воздушных боев с применением так называемых «охотничьих пар». Применение на практике этой своей методики он, разумеется, не мог доверить никому, кроме своего старого приятеля, капитана Зигфрида Ругге и его ведомого обер-лейтенанта Динго. А это означало, что я должен был прервать на время все свои неотложные дела и заняться тщательным изучением плюсов и минусов методики Цигевартена.

Мой ведомый, обер-лейтенант Динго всегда хорошо знал, когда у меня по утрам плохое или хорошее настроение. Вот и в этот день, когда у меня было просто отвратительное настроение, эта каналья предложила мне и остальным пилотам эскадрильи смотаться на рыбалку. Для организации подобного мероприятия у Динго было все уже схвачено. Незадолго до этого он встретился с одним местным крестьянином, который владел небольшим участком земли, где протекала река, а в ней, конечно же, водилась рыба. По поводу рыбалки я переговорил с подполковником Арнольдом Цигевартеном, и тот согласился предоставить пилотам моей эскадрильи возможность немного отдохнуть и развеяться на свежем воздухе.

Ранним утром следующего дня мы, не позавтракав, всем составом толпились у КПП авиабазы, ожидая появления грузовика, который должен был нас доставить на место рыбалки. Проходившие мимо офицеры и рядовые с удивлением поглядывали на молодых парней, вырядившихся в полуцивильную одежду — кто-то из нас натянул на себя военные галифе с сапогами, а на плечи набросил гражданский свитер или куцый пиджачишко, на головах одних были гражданские кепки, а на головах других офицерские пилотки или фуражки. Иными словами, мои летчики в тот момент больше напоминали толпу оборванцев, а не военнослужащих.

Когда появился грузовик, парни с шумом и веселыми криками полезли в кузов. Проходившие мимо пилоты других эскадрилий, которые спешили на боевые дежурства, с завистью в глазах глядели на эту нашу веселую кутерьму. Весь полк уже прослышал о предстоящей рыбалке, предложенной обер-лейтенантом Динго, поэтому летчики и инженеры других эскадрилий под вымышленными предлогами появлялись у КПП авиабазы, чтобы своими глазами еще раз взглянуть на счастливчиков из первой эскадрильи.

Пока грузовик двигался по асфальтированному шоссе, все было в порядке, но когда потянулась проселочная дорога с ее ухабами и рытвинами, мы сразу же прочувствовали неудобство езды в грузовике без скамеек для сидения. Интендант полка на нашу просьбу о выделении грузовика для поездки на рыбалку быстро откликнулся и выделил нам грузовик с металлическим кузовом и без скамеек. Мы не брали с собой вещей, поэтому приходилось сидеть прямо на металлическом дне, а это было не только неудобно, но и холодно и жестко, да еще на каждом ухабе нас высоко подбрасывало, а кузов с большого разгона прикладывался к нашим тощим задницам. Но голь на выдумки хитра, и в конце концов мы изобрели позу «китайского кули», это когда ты сидишь на корточках, а руками держишься за борт грузовика. В такой позе снизу тебе ничего не угрожало, тряска на ухабах амортизировалась коленями, да и задница особо не страдала! Таким образом, наша поездка на рыбалку стала приобретать черты положительного и приятного времяпрепровождения.

Когда грузовик, торжественно подревывая мотором, въехал во двор старой мельницы, то нас радушно встретил ее владелец и хороший приятель Динго, крестьянин-немец с громадным животом. Он непоколебимо стоял на земле на своих ногах — тумбах посреди двора, смотрел на грузовик и никак не мог понять, почему это приехавшие к нему в гости парни продолжали оставаться в грузовике. А ребята были не в силах разогнуть свои колени-амортизаторы и встать на ноги, чтобы покинуть грузовик. Они сидели и смотрели на хозяина, глупо улыбаясь ему в ответ и моргая с беспомощным видом. Потом на весь двор послышался громкий хруст костей, это мы наконец-то решились оторвать свои руки от борта грузовика и подняться на ноги. Оставалось сделать один только шаг, взяться руками за борт грузовика и спрыгнуть на землю. Но сил на это все еще не хватало.