Миша — человек миллиона телодвижений в секунду.

Я раньше думала, что капец — это придумать, чем занять подвижного егозу. А теперь понимаю, что нет, капец — это придумать, чем занять неподвижного егозу.

Тем временем приближался Новый год.

Ввиду невозможности снять лангет, а потом вернуть туда, откуда сняли, мы временно перестали использовать традиционные способы купания и полностью перешли на закаливающее протирание влажными салфетками.

Что отличает женщин от неженщин в критических ситуациях? Правильно. Женщины сразу же начинают действовать. Именно поэтому я решительно открыла «Гугл» и спросила: что делать, чтобы перелом сросся быстро.

«Гугл» посоветовал:

☑ пить натощак десять дней мумие. Мумия у нас не было. Да и натощак Михаил может пить только мою кровь;

☑ есть холодец с хреном;

☑ жевать яичную скорлупу.

Короче, «Гугл» какой-то дурак оказался. Ничего дельного не посоветовал. Поэтому мы с Михой стали к Новому году готовиться. Рецепты собирать, снежинки вырезать…

А потом просыпаемся как-то утром, а за окном 31 декабря. И лонгет можно снимать.

Прошлым летом я внезапно все поняла.

Мы скучно живем. Как пенсионеры.

В то время как «Инстаграм» переполнен путешествующими с малышами мамами, мы путешествуем в парк через дорогу.

Мы купаемся в ванной, а могли бы в море. Мы едим магазинные, пестицидные фрукты и овощи и вообще не получаем йод.

«Нет, так жить решительно невозможно», — сказала я, и мы поехали в Феодосию. Михаилу было два с половиной. Он состоял на одну четверть из пухлых щек, все остальное пространство занимали протестные реакции. По громкости ора Михаил превосходил портативную колонку JBL и был ужасно предсказуем.

То есть можно было к гадалке не ходить, чтобы предсказать, что смена среды обитания на громкости ора не отразится никак.

Если сравнить недовольного ребенка в Краснодаре и недовольного ребенка в Феодосии, то окажется, что кроме окружающих декораций разницы особой нет.

А феодосские декорации мне нравились больше, потому что там море рядом и бабушки инжир продают.

Так из пыльных городских жителей, мы с Михаилом превратились в смелых и отважных путешественников. У нас был стратегический запас подгузников и гречневой каши, поэтому в принципе мы были непобедимы.

На первое время мы остановились в гостинице, чтобы аккуратно исследовать окрестности. Потом осмелели и перебрались в комфортабельную посуточную однушку.

Режим был простой и понятный. Проснулись — собрали в узелок лопатки, ведерки, машинки, леечки, грабли и пошли на море. По дороге перекусили похудательными плюшками и компотом. Потом — солнечные ванны и водные процедуры, закапывание ребенка в песок. Строительные работы по возведению замков заканчивались до полудня. После этого следовал полдник, обязательная программа по прыжкам на батуте. Если утро было насыщенное и никто не филонил, то дневной сон мог случиться прямо в прыжке.

Вечером гуляли по набережной, катались на паровозике и слушали живую музыку возле кафе «Парус».

Но женщины просто невыносимы. Они никогда не бывают до конца в чем-то уверены и никогда не бывают всем довольны. Поэтому я решила, что нам нужно усложнить программу и добавить в нее педагогические элементы.

Дело в том, что невролог советовал применять к Михаилу развивающие методики, логопеда и постепенно вводить молодого человека в социум. У меня же после моря, батута и живой музыки сил хватало только рухнуть спать. Развивающие методики и социум проходили мимо Михаила.

«Почему бы и да?» — подумала я и забила в поисковике: «частные детские сады в Феодосии». Их было два.

Первый представлял собой маленький деревянный дом, в котором семейный подряд в виде мужа, жены и кота предлагал за небольшую плату накормить вашего ребенка манной кашей и по возможности развлекать до самого вашего возвращения. Из документов были представлены усы, лапы и хвост.

Второй детский сад был гораздо внушительнее и даже имел в наличии заведующую с прической «ракушка». Михаил строил из себя ангела, хлопал глазами и робко принимал печенье из рук воспитательницы.

За пятнадцать тысяч и справку от педиатра о том, что у нас в семье нет глистов, Михаила обещали любить, как родного, целый месяц с 8:00 до 15:00.

Я рисовала себе в голове смелые картины о том, как я с первыми лучами солнца передаю Михаила воспитательнице и еду на пляж, чтобы загорать не в ракообразной позе, а в позе лежачей морской звезды. В то время как Михаил осваивает сложные логопедические конструкции и постигает азы коммуникативных навыков.

Осталось только разобраться с глистами.

В то время как британские ученые доказывали, что мини-юбка продлевает жизнь человека, я с утра пораньше везла пластиковый контейнер с фрагментами Мишкиной жизнедеятельности, чтоб проверить есть там яйцеглист или нет.

Пессимист скажет: «Фу-у-у, какашки!»

Оптимист скажет: «Хорошо, что в пластиковом контейнере!»

Когда я училась в первом классе, например, учительница сказала принести коробочку с калом для анализа. Какую коробочку она не уточнила. Поэтому на следующий день моя одноклассница принесла свою каральку в коробке из-под торта.

Очень символично. Прям как с материнством. Открываешь нарядную коробку — а там оно.

Анализ был чист как слеза ребенка. И утром следующего дня чисто одетые с подстриженными ногтями и причесанными волосами мы поехали погружаться в радостный мир социума.

Михаил увлекся устройством строительного крана. Воспитательница сказала: «Не волнуйтесь, мы справимся» — и… ошиблась.

Ровно через 20 минут воспитательница что-то неразборчиво кричала мне в трубку. Из обрывков расчлененных фраз можно было четко распознать только: «караул», «срочно», «Михаил» и «кабзда» вроде. Хотя насчет последнего не уверена.

«М-да, короткий денек», — подумала я.

Помню, как кто-то из моих многодетных приятельниц говорил, что дети ведут себя ужасно только с матерями. С посторонними людьми они зайки, рыбки и ласковые персидские котики.

За тридцать минут моего отсутствия Михаил умудрился напугать своим ором всех детей в детском саду, сломать стиральную машинку и обосраться.

Тот случай, когда твой ребенок вроде сломал систему, но ты этому совсем не рад.

Земфира Талгатовна предлагала убить соседей, что мешают спать.