— Я… гм… уже заказала латте. — Марин почувствовала, как вспыхнули ее щеки, но если эта особа и заметила ее смущение, то не показала вида.

Отведя глаза, Марин опустила взгляд в свой большой бумажный стакан, уже опустевший. От печенья остались только крошки. Она совершенно не помнила, как слопала еще и печенье, но, видимо, в беспамятстве заедала нервный стресс, поглощенная просмотром аккаунта в Инстаграме.

— Все в порядке. Любой наш клиент при желании получает бесплатную добавку. — Маккензи подняла кофейник чуть выше. — Только что заварили. Это наш фирменный кофе, средней обжарки. Практически всем он нравится.

Марин подвинула вперед свой стакан. Ее руки уже подрагивали. Она и так перебрала с кофеином и не собиралась пробовать новый кофе.

— Пожалуй, может быть, только на пробу…

Молодая женщина, казалось, блаженно не замечала дискомфорта Марин, наливая кофе, и ее жизнерадостное блаженство выглядело одновременно абсурдным и невыносимым. Ведь Марин знала, что привело ее в такое хорошее настроение. Ей известны планы этой шлюхи на сегодняшний вечер. И она понимала, что сейчас Маккензи мечтает о встрече с Дереком.

Ей хотелось вскочить, выхватить кофейник и выплеснуть его содержимое на Маккензи. Хотелось услышать, как завопит от боли эта распутница, когда обжигающая жидкость брызнет на ее смазливое личико. Хотелось вцепиться в обожженное влажное лицо, расцарапать глаза, вырвать волосы, сделав внешность любовницы мужа такой же уродливой, как ее извращенная натура. Хотелось разрушить ее жизнь так же, как она разрушала жизнь Марин, как она разрушала саму Марин.

«Ненавижу тебя. Как же я тебя ненавижу».

Конечно, она не ничего не сделала — и продолжала спокойно сидеть, тихо страдая.

— Красивое кольцо, — Маккензи, улыбаясь, посмотрела на руку Марин. — Если я когда-нибудь выйду замуж, то мне хотелось бы нечто подобное.

Запредельная наглость. Марин пришлось собрать в кулак все остатки силы воли, чтобы не ударить молодую распутницу по счастливой, улыбчивой физиономии.

«Ты, разрушающая семью шлюха, проститутка, сука, блудница, я готова убить тебя, выхватить чертов кофейник из твоих рук, разбить его и изрезать острыми краями стекла все твое блудливое личико и…»

Но мысли остались только мыслями, и к тому времени, как они промелькнули, Маккензи, виляя узкими бедрами, удалилась со своим кофейником в глубину зала. Теперь, чтобы изувечить соперницу, Марин пришлось бы бежать за ней, но она осознала, что никогда так не поступит. Приличие и воспитание не позволяли ей дать волю своим чувствам, к тому же публичное унижение любовницы ее мужа стало бы публичным унижением для нее самой.

«Огромное унижение».

Вновь мурлыкнуло приложение «Шэдоу». Маккензи просто отправила Дереку фотку. Изображение трудно разглядеть сразу, но явно видны человеческие очертания. У Марин перехватило дыхание при мысли о том, что Маккензи могла послать Дереку фото его жены, так же, как сама Марин чуть не послала ему фото его любовницы.

Но послана не фотка Марин. Послано селфи. Фотка голой Маккензи. Полностью обнаженной, с головы до колен.

Щелкнулась утром перед уходом. Скромный анонс грядущего…

Коснувшись изображения, Марин увеличила масштаб.

Маккензи только что вылезла из душа. Запотевшее зеркало слегка протерто, и отражение четко показывает лишь плоский живот с маленьким втянутым пупком. Тем не менее отлично видны и бледно-розовые соски, и цветочная татуировка, струящаяся по боку от груди до бедра. Марин не знала, что у нее есть татуировка, — либо она недостаточно внимательно смотрела, либо эта шлюха не показывала ее на своих фотках в Инстаграме. И теперь стало ясно, что волосы у нее остались только на голове.

Они обе ждали отклика Дерека. Маккензи с телефоном в руке зависла возле кофемашины, но подошедший клиент вынудил ее убрать аппарат.

Голые селфи? Однако! Неужели она хранит их в телефоне и отправляет в подходящие моменты?

#ненавижутебя.

Приложение «Шэдоу» отследило сообщение. Маккензи все еще занята со своим клиентом и не могла пока проверить свой телефон, так что Марин первой прочитала ответ своего мужа любовнице.

Я готов облизать тебя с ног до головы.

А Марин готова убить ее.

Глава 8

— Я знаю одного парня, — несколько часов спустя сообщил ей Сэл, — он занимается устройством сомнительных делишек, стоит чертовски дорого, зато после него не останется никаких следов. Хочешь, дам его телефон?

Сэл Палермо был даже не уверен, не пошутила ли Марин, но в любом случае был готов помочь. Он понимал ее. На первый взгляд казалось, что между ними нет ничего общего. Он успел отсидеть в тюрьме, от случая к случаю приторговывал наркотой (у него всегда имелись в запасе оксикодон и викодин, и он мог быстро достать три вида марихуаны) и владел баром, который пользовался дурной славой. В юности, учась в колледже, они вполне серьезно встречались целый год. И сейчас, более двух десятилетий спустя, оставались лучшими друзьями. Они познакомились, когда им было лет по двадцать, и Сэл ей всегда нравился как мужчина. И хотя Марин никогда не любила его, она не стремилась разбить ему сердце.

— Я пошутила, — вяло пробурчала она.

— А я серьезно, — быстро парировал он, и впервые, казалось, за целую жизнь, она рассмеялась.

Марин подтолкнула к нему опустевший бокал. Только что выпив коктейль с амаретто, она захотела добавки. Такой своеобразный «Амаретто сауэр» она пила только на встречах с Сэлом. В других случаях предпочитала красное вино.

— Повтори.

В баре Сэла — да, именно так он назвал его — как обычно, было сумрачно и дымно. Это питейное заведение находилось рядом с футбольным стадионом и пользовалось популярностью по двум причинам: дешевое пиво по вечерам с матчами (нет уж, увольте) и картошка фри с пармезаном и чесночным соусом (побольше соуса, пожалуйста). Раньше заведение называлось «Домом Фреда», и в колледже все они приходили сюда выпить по выходным, потому что старина Фред обращался с ними так, как будто они по праву заглядывали к нему в Дом, — он никогда не требовал документов. А потом Фред умер от сердечного приступа во время воскресного футбольного матча.

Отец Сэла умер три месяца спустя. К тому времени, благодаря неумелому управлению сыновей Фреда, бар успел растерять клиентов, и дела шли из рук вон плохо. По просьбе Сэла после похорон и