– Здравствуйте, приятно познакомиться, – хором сказали они оба.

Мистер Крейн демонстративно выдвинул стул для «леди Саммерфорд» и столь же демонстративно проигнорировал меня. Я села за соседний стол, достаточно близко для того, чтобы все слышать, но достаточно далеко для того, чтобы обо мне можно было забыть. При мне имелась книга, и я сделала вид, будто читаю ее, одновременно подслушивая их разговор и мысленно разукрашивая жизнеописание Нелли Мейби.

Хорошо, что мне было, чем занять ум – рассуждения мистера Крейна были отчаянно скучны и не могли вызвать у меня интерес. Он был одновременно занудой и невежей, хотя и обладал необычайно обширными познаниями в вопросах выращивания, уборки, транспортировки, обжарки, сбыта и приготовления кофе. Хорошо разбирался он также и в его рекламе и упаковке и недавно приобрел типографию как раз для этих целей.

Все это стало мне известно потому, что он был готов ужасающе пространно делиться этими познаниями и, похоже, ему было совершенно невдомек, насколько скучно это звучит. Все было бы не так уж плохо – ведь настоящие энтузиасты, говоря о предметах своих увлечений, часто бывают обаятельными и занятными – если бы не тупая самодовольная безапелляционность, из-за которой можно было только порадоваться тому, что никто из нас не вооружен.

Во всяком случае, я полагала, что леди Хардкасл не вооружена. Сегодня на ней была шляпа, которую я подарила ей на Рождество и в тулье которой имелся хитро спрятанный карман для «дерринджера»[31] – как-то раз она пошутила насчет шляпы-кобуры, вот я и подумала, что будет забавно и, возможно, полезно, если у нее появится такой головной убор. Однако надо сказать, что она имела опасную склонность класть в сумочку свой карманный браунинг, «поскольку никогда не знаешь, когда тебе может пригодиться пистолет», так что нельзя было быть до конца уверенной в том, что она действительно не вооружена. Думаю, будь у нее пистолет, высказывания мистера Крейна о туземцах, которые выращивали его кофе в Африке и обеих Америках, его мнения о бедных и малоимущих в нашей стране и особенно его суждения относительно женщин непременно привели бы его в могилу. Признаюсь, что я и сама пару раз пощупала мой собственный левый рукав на тот случай, если я сунула туда метательный нож, а потом забыла о нем.

Леди Хардкасл успешно делала вид, будто внимает каждому его слову и, следуя примеру мисс Коудл, подробно записывала все, что он вещал.

– … и это еще одно основание для того, чтобы не давать женщинам избирательных прав, – изрек он, прервав мои фантазии о том, как Нелли Мейби шарила по карманам. – Слишком развитая интуиция, понимаете? Все это шестое чувство, все эти инстинкты – все это отлично, если ты ведешь хозяйство или воспитываешь детей. Для таких вещей это превосходные качества, но политика, как и коммерция, требует другого – для них нужен здравый смысл. Чтобы заниматься политикой, нужно отбросить чувства и фантазии и заменить их трезвым рассудком. Боюсь, женщины просто не обладают способностью к мышлению, основанному на логике и лишенному сантиментов.

К тому времени, когда Крейн обратил взгляд на мисс Коудл, она, прежде смотревшая на него волком, заставила себя сменить выражение лица на жеманную улыбку.

– Вы совершенно правы, – сказала она. – Женщинам это просто не дано. Думаю, если бы нам дали право голоса, для страны это стало бы катастрофой. Ведь что такие, как я, знают о международных делах?

Между тем леди Хардкасл, похоже, надоело гладить его по шерстке, и вместо этого она перешла к настоящей причине беседы.

– А вы слышали о пожаре, который произошел на прошлой неделе на Томас-стрит? – спросила она.

– Да, слышал. Это ужасно. Кажется, в нем погиб один из ваших журналистов?

– Да, – ответила она. – Кристиан Брукфилд.

– Ужас. Ужас. Магазин подожгла суфражетка, не так ли? Это доказывает мою правоту, вы не находите? В мозгу женщины роится слишком много сильных чувств. И никаких мыслей о последствиях ее действий, понятно? Человек погиб только потому, что она хотела привлечь внимание к своему «делу».

– А вы знали Кристиана Брукфилда? – спросила леди Хардкасл, проигнорировав его последние слова.

– Нет, не могу сказать, что он был мне знаком.

– Странно. Он вас знал. Или, во всяком случае, знал о ваших делах.

– Обо мне знают многие, моя дорогая. Ведь у меня есть кофейни по всему городу. – И он с чувством взмахнул руками, дабы показать, сколь обширна и великолепна его империя.

– Возможно, это все и объясняет. Но он также знал и о делах вашей жены.

– О моей очаровательной жене знают многие, – уже с некоторым неудовольствием сказал он.

Судя по выражению лица мисс Коудл, ей не очень-то нравилось то, какой оборот принял разговор. И она попыталась сменить тему.

– Скажите, каково ваше мнение о растущей роли порта Эйвонмута? – поспешно спросила она. – Помогает ли вашей коммерции появившаяся теперь возможность принимать более крупные суда, или же расстояние от Эйвонмута до Бристоля все равно доставляет вам слишком много неудобств?

– Что ж, я скажу вам вот что… – начал Крейн, но леди Хардкасл продолжила гнуть свое.

– Видите ли, – сказала она, глядя в свой блокнот, словно там имелось подтверждение ее слов, – мистер Брукфилд работал над материалом, который должен был довести до сведения публики, что ваша очаровательная жена состоит… полагаю, это называется «в близких отношениях» с мужчиной, и этот мужчина, попросту говоря, отнюдь не вы.

Последовало молчание, и я начала опасаться, что если кто и вытащит пистолет, то это будет мистер Крейн. Его лицо побагровело, приобретя весьма занятный оттенок – это стало первой по-настоящему интересной вещью, которую он сделал с момента начала нашей встречи, – а костяшки его пальцев побелели, когда он вцепился в край стола.

– Беседа закончена, – сказал он, стиснув зубы. – Мисс Коудл, выведите эту женщину из моей кофейни. Я пожалуюсь вашему издателю.

Мисс Коудл встала, но леди Хардкасл осталась сидеть.

– Значит, вы его не убивали? Чтобы помешать ему опубликовать этот материал? А может быть, вы наняли кого-то еще, чтобы он сделал это за вас?

– Вон! – взревел он, наконец выйдя из себя.

Пытаясь сдержать смех, я вышла из кофейни вслед за ней, загораживая ее спину из опасений, что ему захочется наброситься на нее. Немногочисленные посетители кофейни смотрели на нас, кто шокированно, кто с нескрываемым любопытством. На заднем плане съежились официантки, явно опасаясь, как бы их генеральный директор не выместил свою ярость на них.

Когда мы вышли на тротуар, там нас встретила не менее разгневанная мисс Коудл.

– Какого черта вы это сделали? – резко спросила она.

– Сделала что, дорогая?

– Вы отлично понимаете, о чем я. Теперь мы никогда не вытащим из него правду. И нам еще повезет, если он не подаст на нас в суд за клевету.