— А обстоятельства?

— Мы их создадим. Свет прикрывает Буслаева. За ним постоянно следуют двое златокрылых. Он об этом не подозревает, разумеется. Оба держатся на приличной высоте… Ну а дальше уже не твоя проблема, Пуфс! Занимайся своей работой! Меч Мефа у нас на службе.

— Но это пока у него нет ножен, — вскользь заметил Пуфс.

— Именно поэтому тебе приказано найти ножны в десятидневный срок и представить их в главную канцелярию! — Рамсес глазками указал на пол, чтобы Пуфс лучше усвоил, чье это распоряжение. Зигги пожелтел, ненавидя Рамсеса с избыточной силой.

— Не сочти за недоверие, но распишись, пожалуйста, что получил приказ… — сухо сказал Рамсес и сунул Пуфсу пергамент с иголкой. Получив заветное пятнышко крови, он спрятал пергамент и, кивнув Пуфсу, скрылся в трещине штукатурки.

Пуфс дернул веревку колокольчика. Почти сразу в кабинет просунулась голова младшего стража Фирса — похожая на вытянутую тепличную редьку, с торчащими пучком зеленоватыми волосами. Фирс рвался услужить, и Пуфс предположил, что сегодня, принимая комиссионеров, его юный помощник незаметно припрятал под ногтями несколько эйдосов. Техника простая: считая, сдвигаешь эйдосы пальцем, потом незаметно пропускаешь один под ногтем, который заранее смазываешь клеем или медом.

По неопытности Фирс подошел слишком близко. Его голодный дарх, извиваясь, потянулся к раскормленному дарху Пуфса. Пуфс предупреждающе кашлянул. Фирс торопливо дернул цепь и перекинул дарх за спину. Оба стража — начальник и подчиненный — притворились, что ничего не видели, и милейшим образом улыбнулись друг другу.

— Садитесь, двуг мой! — прелестно картавя, предложил Пуфс. Кончик носа у него приветливо порозовел.

Фирс осторожно опустился на краешек стула, заняв ровно столько места, сколько могла бы занять решившая отдохнуть муха.

— Мне нужен лишенец! — сказал Пуфс. Младшему стражу стало не по себе. Тот, кто вызывает лишенца, подвергает себя страшному риску.

— С ним не договоришься! Что мы ему предложим? — пролепетал он.

— Не твое дело. Позови лишенца! Ближайшего, который найдется! — вкрадчиво повторил Пуфс.

— Может быть, тогда вы сами… — пискнул Фирс. Пуфс остановился. У него начал белеть нос. Фирс пугливо вскочил, приблизился к трещине в полу, соединяющей резиденцию с Тартаром, и пальцем начертил на плитах руну. Не хватало только маленького штриха. Собственно, этот штрих и был гарантом серьезности намерений вызывающего.

С укором оглянувшись на Пуфса, младший страж укусил себя за палец и поставил внутри руны жирную кровавую точку. Кровь вскипела и свернулась. Трещина в плитах пола заполнилась туманом. Начальник русского отдела и младший страж с беспокойством вглядывались в вытекающее из щели облако, однако лишенец неожиданно появился не из трещины, а серой дымкой вполз через заложенное кирпичом окно.

— Я здесь, стражи! Говорите, что нужно, или тот, чья капля крови оживила руну, умрет.

Младший страж Фирс умоляюще уставился на Пуфса.

— Ножны, — сказал Пуфс. — Ножны Древнира! Лишенец не удивился. Только качнулся в воздухе, прохладной рукой коснувшись головы Пуфса.

— Я найду ножны. Мы их найдем.

Лишенец стал распадаться на тени. Когда их стало семь, они застыли вокруг трещины молчаливым полукругом. Пуфс понял.

— Ах да! Твои условия! — сказал он. Голос лишенца шуршал как песок.

— У меня есть враг.

— Кто?

— Неважно. Шестеро из нас ждали, пока я выйду из Тартара и смогу отомстить. Шестеро мечтали о мести, и только один желал прежде говорить с ним.

— И вы его слушали? — заинтересовавшись, спросил Фирс.

Лишенец повернул к нему голову. Его лицо было совершенно лишено черт.

— Чтобы что-то сделать, все семеро должны сказать «да». Мы говорили с нашим врагом и почувствовали, что он для нас неуязвим. Единственное существо, которое ему дорого, защищено эйдосом, а значит, светом. Чтобы нанести удар, нам нужно крыло валькирии.

— У валькирий нет крыльев! — осторожно напомнил Фирс.

— Крыло валькирии, — спокойно повторил лишенец. — Это мое условие! Ножны Древнира в обмен на крыло. До встречи, стражи!

Серая тень начала вползать в стену. Фирс провожал ее взглядом, ерзая от желания узнать.

— А почему один не хотел смерти врага? — неожиданно спросил он.

Тень, почти исчезнувшая в стене, дрогнула и повернула обратно.

— Ты все-таки умрешь, любопытный страж, давший кровь для руны! Семь из нас сказали «да!».

Вытянувшаяся холодная рука коснулась лба Фирса. Младший страж мрака стал прахом прежде, чем крик отделился от его распахнутого рта. Несколько мгновений прах сохранял форму стоящего тела, а потом уцелевшая цепь дарха, опередив прах в падении, прорезала его и звякнула об пол.

Пуфс, не растерявшись, отодвинул его маленькой ножкой от трещины. Ему было любопытно, сколько успел наворовать его сотрудник.

— Ты получишь крыло валькирии-одиночки! — пообещал он.

Этой же ночью Пуфс начертил руну вызова и плеснул в нее крови из склянки. Постоял рядом, по-бабьи вздыхая и наблюдая, как она шипит и испаряется. Стоящий рядом Зигя закрывал глаза и пугался: крови он боялся смертельно. Разумеется, когда им не управлял Пуфс.

Тот, кого вызывал Пуфс, не спешил и появился на Дмитровке, 13, только на следующее утро.

Глава клана убийц Эстик был тускл, лыс, тощ, сутул. Его ладонь, протянутая для рукопожатия, вывалилась из руки Пуфса как дохлая. Приехал он на старой «шестерке», которая гремела, как конструктор. В Тартаре убивали все, но клан убийц справлялся с этим лучше прочих. Канцеляристы, любящие действовать чужими руками, очень это ценили.

Пуфс стоял у входа в резиденцию, в капюшоне, в темных очках, из опасения солнца, и вежливо улыбался, показывая, как ему приятно.

Вползая задом на бровку, «шестерка» трижды заглохла. Пуфс знал, что в каждом городе и каждой стране мира у главы клана убийц было по одной старой машине. Зачем они нужны стражу из Среднего Тартара и почему все машины такие дряхлые — загадка. Хотя и стражам не чужды закидоны. Может, главу клана забавляла игра слов: «убийца» и «убитые» машины?

Эстик и Пуфс прошли в резиденцию и заперлись в кабинете у Пуфса. Эстик сидел на стуле, такой тихий и печальный, что в переходе у метро ему в ладошку стали бросать бы мелочь. Любознательный Ромасюсик попытался заглянуть с вопросом, не принести ли чайку, но Эстик посмотрел на него вяло, и Ромасюсик улетучился.

— Кто? — спросил Эстик коротко и деловито.

— Это? Ромасюсик!

— И?..

— Что «и»?

— И вы хотите, чтобы я убил Ромасюсика? — поинтересовался Эстик без тени иронии.