Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши ИИ доложили ему, кто мы такие, офицер понимающе кивнул.
Сказал, что нас должны задержать как свидетелей, но разберутся без нас. Поблагодарил за проявленный героизм, но оружие приказал сложить: велит доставить его в часть кому-нибудь из своих подчиненных.
Выпускать из рук легендарку не хотелось, но Белка подчинилась, а я последовал ее примеру. Велел Ириске проложить путь до ближайшего магазина одежды. Здесь мы уже ничего покупать не будем.
У Белки не было шока, только расстройство: выходное платье было единственным. Она не говорила, сам догадался…
На улице стемнело. Бейка требовала вернуться до отбоя. У нас было еще два с половиной часа свободного времени.
«На-Дежка!», куда приволокла нас Ириска, оказался самой обычной растаможкой.
«Здесь дешевле», — гордо заявила ИИ, и спорить было бесполезно.
Да и незачем. Магазин буквально на входе похвастал, что социальные скидки для солдат распространяются на одежду. Хочешь кружевное бельишко? Воюй-мама, не горюй!
По дороге я отвлекал Белку от случившегося пустыми разговорами, но тщетно. Если до теракта в торговом центре она открывала передо мной душу, сейчас как будто наоборот, закрывалась в себе.
Но у нее тут же загорелись глаза от обилия того, что лежало на витринах. И сразу потухли: за своего «Вождя» она уже расплатилась. У нее-то чип привязан к счету, да и стрелять, не купив, она бы не смогла. Не ружемант же…
— Выбирай, что понравится, — шепнул я ей на ухо. Мне-то легендарка досталась на халяву, деньги были.
Она в привычной манере хотела возразить, что дорого, но я приложил палец к ее губам, заставил умолкнуть. Подтолкнул легонечко к двери, выбивая прочь неуверенность.
Кассиры смотрели на нас, витая в облаках. Одной виделся злостный, нахальный искуситель. Подхватил девочку-простушку и жаждет купить ее за дешевые шмотки. Вторая… а хрен знает, не умею читать мыслей.
— Вот. — Белка как будто нашла свою мечту. Взамен разорванному выбрала яркое, небесно-голубое, с цветами по подолу платье.
Юркнула в раздевалку, скинув ставшее ненужным тряпье. Я сразу понял, что отсюда она уйдет именно в нем. Хочет похвастать обновкой перед всем миром. А может, просто желает вцепиться в собственное крохотное счастье и никогда его не снимать.
Из магазина шли в приподнятом настроении. Как жаль, что всегда найдутся те, кто его испортит.
Смех Белки, счастливый, прекратился, едва на горизонте замаячили три расфуфыренные девицы. Изменилась в лице, взяла меня за руку, прильнула грудью. Как будто хотела спрятаться за меня от них. Осмотрелась по сторонам, но бежать из сквера, где мы оказались, было некуда.
Они заметили ее и узнали. Улыбки довольных хищниц легли на размалеванные лица.
— Девоньки, глядите! Это же наша побирушка Светлана!
Говорили громко, никого не стесняясь. Хотели, чтобы слышали все. Все, как принято в таких случаях, предпочли молчать и глазеть.
Белка, способная без труда выпустить механические потроха порождению оружейной чумы, молча опустила голову.
Меня мягко отстранили в сторону, одна из них позволила себе заставить меня попятиться. Уткнулась в меня массивной, затянутой в кожаный топ грудью.
— Где ты откопала себе такого красавчика, Света? Тебе не к лицу. А что на тебе надето? Это что, из «На-Дежки»?
Заливистый, противный смех.
Прошлое, о котором Белке бы хотелось забыть, настигло ее там, где она ждала меньше всего.
Дернули за подол только что купленного платья.
— Пустите…
— Зачем тебе эта рванина? Лучше ходить нагишом, чем в этом тряпье. А ты что думаешь, красавчик? Зачем тебе эта маленькая замухрышка? Это дешевая прошмандовка — ни кожи, ни рожи. Давай разденем ее и выкинем, как мусор? Она же им и является!
От ее голоса у меня вяли уши. Я оттолкнул от себя девицу, да так, что она споткнулась, шлепнулась на пятую точку.
— Охерел?
— Херами, дорогуша, ты со своими подружайками обедаешь.
На моем лице повисла издевательская ухмылка. Я подступил к Белке — насмешницы поспешно ретировались. Зашипели, словно змеи.
— Да ты хоть знаешь, кто мы, козел?
Я развел руками. Сейчас побеждать будем языком: не вечно же орудовать кулаками.
— Первые шмары на районе? Готовы запрыгнуть на первую попавшуюся на глаза кочерыжку.
Она захлопали глазами. В своей бессильной ярости страшно напоминали Лизоньку.
— Я тебе морду расцарапаю, козел!
Словно фурия, встав, обидчица Белки двинулась на меня с когтями наперевес.
Ну тут даже говорить не о чем. Перехватил ее нападку, угомонил несильной, мокрой затрещиной по щеке. Соломенным чучелом, она рухнула в траву. Подломился модный, брендированный каблук. Полный комплект был на ее лице: слезы, сопли — играла на смотревшую на нас публику. Хотела отыграться чужим осуждением.
Две ее подружки застыли, не решаясь повторить участь. Ждали, когда отвернусь, не надеялись на отпор. Бросали взгляды в сторону Белки, лелея мысли уже досадить не ей — мне, но через нее.
Твердым шагом я направился к Белке, заставил их отпрянуть от нее прочь. Ухмыльнулся. Буду говорить попроще — умного эти дуры не поймут.
— Если ее раздеть, у нее хоть душа будет. А что есть у вас, кроме тряпок и пустых понтов?
— Мой парень твою рожу превратит в хлам! Ты будешь на коленях пощады просить! Ты мне каблуки лизать будешь, утырок!
Слезы и сопли сменились пустотой угроз. Униженная элита пыталась встать на ноги, но всякий раз вновь падала. Не обратил внимания. Развернуться и уйти, всего-то и делов — и пусть гавкают в спину, словно шавки.
Эти не будут просто гавкать. Втроем они будто единая пакость. Словно кошка, ждущая подходящего момента для удара в спину — уверен, Белка успела от них настрадаться.
— Ты хоть знаешь, кто мой парень?
— Судя по тебе, очень несчастный человек.
— Ты… — Говорунья поперхнулась возмущением. Дернулась, повисла в хватке подруг — кажется, где-то внутри них проснулся здравый смысл.
Щелкнул самого себя по щеке, улыбнулся, склонил голову набок.
— Давай ты меня ударишь. При свидетелях. А потом я тебя убью.
— Идем, Верка, — зашептали ей на ухо, признавая поражение, пытались увести в сторону. Третья, молчавшая, кинула полный озлобленности взгляд.
— Мы еще свидимся, урод! Вот увидишь!
— Несомненно! Уверен, что увижу вас, когда буду выносить мусор на ближайшую помойку. Буду рад узреть шавок в их естественной среде обитания.
Взмах. Едва заметное движение рукой. Ириска успела взглядом уловить несущийся к нам снаряд, Белка закрылалицо руками. Бутылка из-под пива — откуда только взяли?
Мог отойти, дернуть девчонку на себя, заключив в объятия — нас просто окатило бы фонтаном осколков, не больше. Вот только эти сучки перешли границы дозволенного.
Перехватывать летящие гранаты на лету у меня получилось пару раз в жизни. Бог ведь любит троицу?
В прыжке сбил бутылку, от моего удара она подскочила вверх, словно мяч. Размашистым пинком послал в сторону отправительницы. А ведь не хотел применять к ним силу, вынудили!
Окружающие охнули — то ли от удивления, то ли от возмущения. Плевать.
Стеклянный снаряд врезался в живот хабалки, заставил ее скрючиться от боли. Схватил ошалевшую Белку в охапку, не спеша увел ее прочь. Больше нам здесь делать нечего.
Глава 11
Автобус запоздал.
Белка трижды пыталась начать разговор со мной. И трижды качала головой, бросая затею. Взгляды скромной рыженькой были полны тихого обожания. Ей думалось, что я буду стоять, как тюфяк. Страх же и вовсе был убежден, что приму сторону противниц. Брошу ее там одну им на потеху.
— Хочешь обсудить? — осторожно предложил.
— Н-нет… да.
— Старые знакомки? Коллеги по работе? Одноклассницы?
С последним попал в точку.
— Мои родители были очень бедны.
— Бедность не порок.
— Не порок, — согласилась она со мной. — А вот пытаться вылезти чуть дальше того, чего тебе отвесила судьба, это как идти не по порядку. Понимаешь?
— Не очень.
Белка выдохнула.
— Я гражданин девятого класса, они из третьего. Так получилось, что родители… смогли скопить достаточно денег и устроить меня в школу для высших. Им думалось, что если я получу образование, смогу вырваться из того болота, в котором мы жили.
— Не получилось?
— Недостаточно просто хотеть получить хорошее образование, Максим. Надо для этого иметь еще и хорошую голову. Я старалась как могла, но из меня… так ничего и не вышло.
Глаза на мокром месте. Критическая точка, лучше не доводить до слез. Сейчас все мои аргументы о ее высоком интеллекте и организованности разобьются о нерушимую стену недоверия. Нужно действовать по-другому.
Приобнял.