Хотя новость, что переговоры неожиданно отложились на завтра, порадовала, в глубине души Римма тревожилась, что не сумеет достойно справиться с ролью переводчика. И конечно же, гораздо лучше, вместо того, чтобы торчать в офисе, провести этот ясный весенний день, катаясь по городу своей мечты.

Матвей, как опытный обитатель городских джунглей, арендовал в этот раз не кабриолет, в котором они сполна насладились бы шумом, пылью и выхлопами, а умеренно-консервативный седан с большим стеклянным люком на крыше. В сущности, застекленной была вся крыша, и для прогулки это оказалось очень удобно: не приходилось выворачивать шею, заглядывая в боковое окно, чтобы наслаждаться красотами римских видов.

Чтобы не стоять в бессмысленных пробках на малоинтересных улицах, Матвей задал в навигаторе экскурсионный маршрут, и они неспешно покатили по городу. Предоставив тому, кто сидел за рулем, самому разбираться с тонкостями местного дорожного движения, Римма настроила радио по своему вкусу и с наслаждением откинулась в кресле. При дневном свете город показался ей вблизи еще прекрасней, чем во вчерашних сумерках. Сначала они двигались по виа Дель Корсо – вся она была словно узкий глубокий каньон, прорубленный в толще домов, первые этажи в которых занимали роскошные бутики всемирно известных брендов. Обогнув площадь Венеции, выехали к величественному комплексу Витториано – символу объединенной Италии, горделиво возвышавшемуся на склоне Капитолийского холма и видного из любой точки исторического центра. С немым изумлением Римма смотрела на это разнузданное великолепие, впитавшее в себя все черты и приметы древнеримской классической архитектуры, и в то же время исказившее их до полной неузнаваемости. Она поняла, что вполне согласна с язвительными замечаниями критиков этого современного чуда света. «Пишущая машинка циклопа», «беломраморный свадебный торт» – как его только не называли!

Прямо за Витториано начинался Римский античный форум. Перед глазами на миг промелькнули живописнейшие руины: изящные арки и колоннады, резные капители, прихотливо разбросанные по изумрудной траве. Ни одного целого здания – только камни, обломки и россыпи щебня. Все, что дожило до наших дней.

Но к Форуму они не поехали – свернули направо и малыми улочками пробрались в сторону Тибра. На набережных машин оказалось чуть меньше. Матвей, до этой минуты весь сосредоточенный на вождении, смог немного расслабиться и даже задал пару вопросов о соборах и колокольнях, возвышавшихся над крышами зданий. Римма с удовольствием пустилась в объяснения, стараясь не слишком перегружать рассказ деталями – вряд ли его на самом деле интересовали местные красоты.

Со стороны их разговор, наверное, мог бы показаться приятельским, доброжелательным и спокойным, но обманываться не приходилось: то, что было между ними раньше, ушло. И едва ли когда-нибудь вернется. Просто двое знакомых осматривают вместе красивый европейский город. Двое коллег по работе – так будет точнее всего.

Они пересекли Тибр, оказались на одной стороне с Ватиканом и вновь покатили по набережной. На светофоре пришлось притормозить. Римма заметила рекламный постер в остановочном павильоне и совсем по-детски всплеснула руками:

– Ой, это же Тиволи! И знаменитая вилла д’Эсте!

– Да? Никогда про такую не слышал. И чем именно она знаменита? – поинтересовался Матвей.

– Ну, это, конечно, не Мет и не Лувр… – извиняющимся тоном начала она, но Матвей поощряюще ее перебил:

– Расслабься. Я не был ни там, ни там, и ничуть не жалею. Скажу прямо: я бесконечно далек от классического искусства. Хотя, бесспорно, готов отдавать ему должное. Издалека. Чем дальше – тем лучше, – заявил он и, видимо, чтобы не обескураживать ее окончательно, счел нужным поддержать разговор: – Ну и что с той элитной недвижимостью? Кто там жил? Какой-нибудь римский папа?

– Нет, никакой папа там не жил. Просто это одна из красивейших вилл своей эпохи. Шестнадцатый век! При ней разбит совершенно чудесный парк, а в нем уникальная коллекция камелий, – чувствуя себя школьницей, отвечающей урок, продолжила Римма.

– Камелии – это такие брошки с женским профилем, которые бабушки любят? – вежливо осведомился Матвей.

– Нет, что ты! – Римма невольно улыбнулась. – Брошки – это камеи. А камелии – цветы. Очень красивые. В России они редко встречаются, а здесь, в Италии, их очень много. Я читала, что в саду виллы д’Эсте их десятки, если не сотни сортов! Они как раз сейчас начинают цвести. А еще там замечательные фонтаны…

– Надо же! Кто б мог подумать, – рассеянно протянул Матвей, чье внимание в эту секунду было полностью поглощено маневрами серебристого «Майбаха», который мешал ему перестроиться в левый ряд. Какое-то время они ползли бок в бок, и вдруг, улучив момент, Матвей резко газанул и, крутанув руль, буквально втиснулся перед серебристо-синим капотом. Маневр был рискованным, и, если бы не ремень безопасности, Римма наверняка ткнулась бы носом в обитую светлой кожей панель прямо перед собой. Обставленный «Майбах» возмущенно засигналил. С видом победителя Матвей глянул в зеркало заднего вида и надменно вздернул подбородок. Не проехав и сотни метров, он увел машину направо, в улицу с односторонним движением, вслед за указаниями навигатора и при этом специально замешкался на светофоре, чтобы проехать последним, оставив «Майбах» дожидаться следующего зеленого света.

И это взрослый, самодостаточный, уверенный в себе человек, без каких-либо намеков на комплексы и проблемы с коммуникацией!.. Римма смотрела на столь откровенное мальчишество и не могла понять, как можно вести себя так безрассудно? Если бы они хоть немного зацепили тот «Майбах» или еще кого-нибудь, то вместо обещанной прогулки по городу их ждало бы общение с аварийными комиссарами или того хуже – с римской полицией. А проводить время подобным образом в единственный, внезапно выдавшийся свободный день, в ее планы совершенно не входило.

Матвей, видимо, понял, что в своем желании доминировать над другими участниками уличного движения несколько перебрал, и попытался сгладить ситуацию:

– Так что ты там про фонтаны говорила?

– Я говорила, что в научной среде до сих пор нет единого мнения, считать ли фонтаны виллы д’Эсте объектом, вдохновившим Петра Первого на строительство Петергофа, или это все-таки был версальский парковый комплекс, – отчеканила Римма и отвернулась к окну.

– Ты подумай! В научной, значит, среде… А к единому мнению не пришли. Ну, что ж, теперь мне все ясно, – с видимой озадаченностью забормотал Матвей, но голос его так и дрожал от еле сдерживаемого смеха.

Не выдержала и она: прыснув, шутливо стукнула его по руке.

– Что смешного?

– Ничего совершенно! Я и представить себе не мог, что ты почитываешь академические монографии.

– Вовсе нет. Я просто с детства обожаю Рим и все, что с ним связано. Так получилось. Мама очень хотела здесь побывать, но… но не успела. А теперь вот я. Вроде как вместо нее, – взволнованно призналась Римма и стихла.

– Если хочешь, можем завтра туда съездить, – неожиданно выдал Матвей.