– Это мой недостаток, – отозвался Ванс. – А вы, очевидно, из тех редких людей, которые отлично помнят лица, но тут же забывают имена, не так ли?

Но Маркхэм не был в настроении спорить.

– Ну ладно, сюда-то вы меня привезли, но что собираетесь здесь делать? – Маркхэм помахал рукой вокруг себя и с пренебрежительным видом уселся в кресло.

Гостиная выглядела точно так же, как при первом нашем посещении, только сейчас она была аккуратно прибрана. Освещение комнаты было слабее и обильные тени делали ее мрачной. В лучах солнца украшения на мебели ослепительно сверкали.

Ванс посмотрел на Маркхэма и пожал плечами.

– Я наполовину склонен вернуться обратно, – сказал он. – Ясно, что это дело совершено прн смягчающих обстоятельствах декоратором, обставившим эту комнату.

– Мой дорогой эстет, – нетерпеливо прервал его Маркхэм, – будьте добры, оставьте ваши художественные высказывания и решайте свою проблему… Конечно, – прибавил он со злобной улыбкой, – если вас пугает результат, то еще не поздно отказаться и тем самым сохранить в девственной чистоте ваши очаровательные теории.

– И позволить вам посадить на электрический стул несчастную девушку! – воскликнул Ванс с притворным негодованием. – La politesse[31]запрещает мне отступать. Я, конечно, не прекрасный принц из сказки, но все же иногда надо быть рыцарем по отношению к женщине.

Маркхэм с бешенством посмотрел на Ванса.

– После всего этого я начинаю думать, что в вашей теории есть рациональное зерно, и начинаю верить, что у каждого человека есть мотив для убийства другого человека.

– Вот видите, – весело сказал Ванс, – и вы начинаете думать так же, как и я… Вы не возражаете, если я пошлю Сииткина с поручением?

Маркхэм вздохнул и пожал плечами.

– Я буду курить во время вашей буффонады и не стану мешать, делайте что хотите.

Ванс подошел к двери и позвал Сииткина.

– Будьте добры, поднимитесь к миссис Платц и одолжите у нее измерительную ленту или рулетку и моток веревки… Это нужно окружному прокурору. – И он бросил на Маркхэма льстивый взгляд.

– Могу я надеяться, что вы не собираетесь повеситься здесь? – осведомился Маркхэм.

Ванс с упреком посмотрел на него.

– Позвольте мне, – мягко сказал он, – предложить вашему вниманию несколько строк из «Отелло»:

«Бедняги! У них не хватило терпения!

Разве эту рану нельзя было залечить

постепенно?»

Или я приведу вам слова Лонгфелло: «Он добился бы многого, если бы умел ждать». Мильтон сказал еще лучше в своей поэме. Но лучше всего сказано у Сервантеса: «Терпите и тасуйте карты…» Выслушайте совет, Маркхэм, он не хуже других советов. Терпение – это последнее пристанище, умение приспособиться, когда ничего другого не остается. Оно, как добродетель, хотя я лично, как правило, считаю добродетель бесполезной. О терпении сказано много. Говорим о терпении рабов и терпении суверенов, о терпении больных и терпении влюбленных. Руссо писал: «La patience est amere, mail son fruit est doux»[32]. Но, может быть, для вашего официального вкуса больше подходит латынь? «Superanda omnia fortuna ferendo est»[33]– цитата из Вергилия. Гораций тоже об этом высказался. «Durum, – сказал он, – sed levins tit patientia[34].

– Черт возьми, почему не возвращается Сниткин? – простонал Маркхэм.

И почти тут же отворилась дверь и детектив вручил Вансу измерительную ленту и веревку.

– А теперь, Маркхэм, награда за ваше терпение.

Прежде всего Ванс поставил на место кресло Бенсона. Установить его положение в момент убийства было нетрудно, так как на ковре остались вмятины от ножек кресла. Потом он продел веревку в пулевую дырку в спинке кресла и укрепил конец веревки в том месте, где пуля попала в деревянную облицовку стены. Потом отмерил расстояние в пять футов и шесть дюймов от того места, где был лоб Бенсона, когда в него попала пуля, завязал узелок и натянул веревку так, что она образовала прямую линию от дырки в стене через дырку в спинке кресла.

– Узел на веревке показывает точное место, где находился ствол пистолета, который прервал карьеру Бенсона, – объявил Ванс. – Имея две точки полета пули – а именно: отверстие в спинке кресла и метку на деревянной панели – и зная приблизительно вертикальную линию места выстрела, которая находилась примерно между пятью и шестью футами от лба Бенсона, остается только отметить место, где мог стоять убийца.

– Теоретически очень верно, – сказал Маркхэм, – хотя я не могу понять, почему вы придаете такое большое значение этому месту. Вы ищите возможные отклонения пули, но я не представляю себе зачем.

– Простите, что я спорю с вами, – улыбнулся Ванс, – но вчера утром я спросил капитана Хагедорна о длине полета пули и ее отклонении. Хагедорн осмотрел рану до нашего прибытия; он был уверен в своих данных. Во-первых, пуля поразила лобную кость под таким углом, что это исключало всякую возможность ее отклонения, даже если бы стреляли из пистолета меньшего калибра… Во-вторых, пистолет, из которого был убит Бенсон, был такого большого калибра – вспомните: сорок пятый! – и начальная скорость была так велика, что пуля летела бм по прямой без всяких отклонений, если бы даже расстояние от ствола до убитого джентльмена было бы гораздо больше чем есть.

– А откуда Хагедорн узнал, какова была начальная скорость? – удивился Маркхэм.

– Меня самого заинтересовал этот вопрос, – ответил Ванс, – и я спросил у капитана. Он объяснил, что узнал это по характеру раны, по стреляной гильзе и пуле. Он также узнал, что выстрел был произведен из армейского кольта – он назвал его правительственный кольт США, – а не из обычного автоматического. Вес пуль этих двух кольтов различен; пуля обычного кольта весит 200 граи, а пуля армейского – 230 гран, Хагедорн, имея редкое осязание, смог немедленно узнать это, хотя и не вдавался в психологические тонкости – сдержан по натуре… Так или иначе, он утверждал, что пуля выпущена из армейского автоматического кольта. А зная это, он определил, что начальная скорость равнялась 809 футам, а ударная энергия – 230, что позволяет пробить шестидюймовую сосновую доску с расстояния в двадцать пять ярдов… Изумительное создание этот Хагедорн. Представьте себе, его голова набита подобной информацией! Одни всю жизнь играют на скрипке, у других любовь к оружию…

– Хватит об этом, – перебил его Маркхэм, – так можно болтать до бесконечности… Итак, ним известно место, с которого был произведен выстрел. Что нам это дает?

– Пока я держу веревку в натянутом состоянии, – сказал Ванс, будьте добры измерить расстояние от узла до пола. Тогда мой секрет тут же станет известен.