На улице внизу пьяная компания толпилась у массажного салона, заглядывала в темные окна. Алекс опустила жалюзи, отошла от окна, ежась от холода, включила обогреватель, потом взяла свою адресную книжку. Набрала номер и принялась ждать, зная, что там никогда не подходят сразу. С облегчением услышала щелчок на линии – трубку сняли. И уже собиралась заговорить, когда поняла, что гудки продолжаются.

Кто-то взял трубку в ее офисе.

Она встала. На мгновение ее парализовал страх.

Кто здесь? Уборщица? Нет, невозможно. Кто-то из сотрудников? Она прислушалась – не раздастся ли звука дыхания, шепота; гудки в трубке продолжались. Ощущалось чье-то присутствие: кто-то ждал, слушал. Но кто это? Теперь ее трясло, она слышала стук собственного сердца громче, чем гудки в трубке. Почувствовала боль под ухом – она слишком сильно надавила трубкой на скулу. Гудки продолжались. Она опасливо огляделась, посмотрела через открытую дверь в проход. Гудки эхом разносились по кабинету. Что-то шевельнулось в конце прохода. Или это ей показалось? «Запри дверь, – сказала она себе. – Запри дверь!» Ключ торчал из скважины снаружи.

Осторожно, тихонько положила она трубку на пресс-папье и на цыпочках направилась к двери. Попыталась беззвучно вытащить ключ, но руки слишком сильно дрожали: ключ скрежетал, звякал. В конце концов он упал на пол, отскочил, ударился о плинтус с таким звуком, будто столкнулись два поезда.

– Нет, – громко произнесла она. – Нет, нет.

Опустившись на колени, Алекс принялась прощупывать ковер. Наконец нашарила ключ, повернулась, со страхом посмотрела вдоль прохода на лестницу. Гудки все продолжались. Она метнулась в кабинет, захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. Потом попыталась вставить ключ в скважину, но снова уронила. «Нет», – сказала она, подняла ключ, вставила в скважину и хотела повернуть. Ключ не поворачивался.

Она приложила такое усилие, что даже испугалась: как бы он не сломался.

– Пожалуйста, запрись, пожалуйста, запрись.

Она просунула ключ еще дальше, и он неожиданно легко повернулся. Без всяких усилий с ее стороны язычок вошел на место почти беззвучно.

Алекс прижалась головой к двери. Напряжение отпустило ее, хотя сердце продолжало биться так, словно кто-то стучал кулаком ей по груди. Она вспотела. Глотала ртом воздух.

– Алло? Алло? – донесся до нее тихий голос, словно кто-то оставил включенным радио. – Алло? Алло?

Она бросилась к трубке, словно к куску хлеба после недели голодания.

– Алло?

Она услышала знакомое шипение воздуха и табачного дыма.

– Алекс? – Голос Филипа Мейна прозвучал чуть ли не с недоумением.

Она неожиданно снова почувствовала чье-то близкое присутствие, и желание говорить у нее пропало – она не хотела выдавать себя.

– Да, – услышала она собственный шепот, чуть ли не шипение.

– Алло?

– Помоги мне, – прошипела она громче, внезапно ощущая собственную уязвимость.

Дверь была крепка, но решительного человека она бы не остановила.

– Алекс, это ты?

– Да. – Этот звук, странный, высокий писк раздался откуда-то из самых глубин ее существа, и она едва узнала себя.

– С тобой все в порядке? – Голос Филипа звучал мягко, озабоченно.

Ей не хотелось это говорить, не хотелось, чтобы другой человек знал о ее страхе. «Говори нормальным голосом», – велела она себе.

Ради бога, говори нормальным голосом.

– Я хочу встретиться с медиумом и подумала, может, ты кого-нибудь знаешь.

Она почувствовала, что ее голос снова изменился – звучал безжизненно, монотонно, автоматически, словно речь совершенно незнакомого человека.

– Ты уверена?

«Господи боже, только не начинай спора, ради бога, не начинай. Не сейчас».

– Алекс?..

– Да, я уверена, – сказал автомат.

– У тебя какой-то странный голос.

– Нормальный, – ответил автомат.

– Я не уверен насчет медиумов. Ты должна все это тщательно обдумать.

– Филип, прошу тебя. Мне очень нужно.

– Не знаю. Нам надо это обсудить.

– Пожалуйста, Филип, ты знаешь кого-нибудь?

– Нет, лично не знаю. Господи, нет. – Он помолчал. – Ты мне говорила, что тебя на эту мысль навела подруга… она никого не может посоветовать?

– Она прислала одну женщину. Ужасную.

Снова молчание.

– Филип, ты наверняка кого-нибудь знаешь.

– Можно посмотреть в «Желтых страницах».

– Пожалуйста, я же серьезно говорю.

Снова молчание. Алекс прислушивалась, пытаясь услышать что-нибудь, хоть что-то. Посмотрела на дверь, уставилась на ручку. Та двигалась. Поворачивалась.

Алекс вскрикнула – издала жуткий, пронзительный визг и тут же замолчала. Ручка вовсе не двигалась – двигались жалюзи из-за теплого воздуха от обогревателя и отбрасывали тень на ручку.

– Алекс? Что случилось?

– Тут в офисе кто-то есть, он подслушивает наш разговор. Пожалуйста, вызови полицию. Я опасаюсь, что на меня нападут.

Она положила трубку, увидела, как погас огонек на панели. Огонек. Она судорожно глотала воздух. Огонек. Тут был только один огонек, разве нет? Если бы ее кто-то подслушивал, то на панели горел бы еще один огонек, верно? Она посмотрела на дверь, потом на окно, на беспокойные жалюзи. Потом что-то на столе привлекло ее внимание, она уставилась на него и тут же испытала такое чувство, будто по телу пустили холодную воду, которая заполнила все сосуды. На календаре значилось: четверг, 4 мая. «Боже мой, – проговорила она. – Не дай мне сойти с ума; пожалуйста, не дай». Снова вгляделась в буквы, цифры, проверила дату на своем «Ролексе»: 22 апреля. Оглядела комнату, ожидая увидеть что-то – дух, призрак… Задумалась, вспомнила запах яичницы, розу на лобовом стекле. Опасливо перевела взгляд направо – на экран редактора, накрытый чехлом; захотелось снять чехол, посмотреть на экран. Потом она вдруг ощутила злость. Потянуло встать, распахнуть дверь и закричать: «Вот я! Возьмите меня! Делайте что хотите!» Но вместо этого она достала «Желтые страницы».

Перевернула добрую треть издания. Медиумы. Медиумы. Ни одного медиума. Что еще? Телепаты. Она перевернула еще несколько десятков страниц разом. И опять ничего. Потом поискала ясновидцев. Тут нашла кое-что. «См. „Хироманты и ясновидящие“».

Список оказался коротким. Всего две фамилии; одна, явно индийская, повторялась дважды. Алекс засомневалась. Что-то в этой фамилии было не так. Потом посмотрела на рукопись Стенли Хилла. «Предвидения – мои способности и другое». Неохотно открыла рукопись, полистала. И вдруг ей захотелось вчитаться в эти слова. Она оказалась на знакомой территории. Потом поняла, что строки расплываются, что она не различает их. Ее руки затряслись, как у сумасшедшей, и ей пришлось положить рукопись на стол.