Конечно, он выжил в суровых условиях и протянул намного дольше, чем все его предшественники, но все равно жизнь его была трагически коротка, и я в ответе за это. Оставив на автоответчике мистера Ли слезливое и несколько обличительное сообщение, я подошла к аквариуму, чтобы выудить Шеклтона сачком.

Как только сачок коснулся его, он слегка встрепенулся, перевернулся и уплыл на дно. Я так удивилась, что даже заорала, второй раз за утро. А я вообще-то не из нервных. Что за чертовщина тут происходит?

Налет все еще покрывал жабры Шеклтона, и плавал он с явным трудом, но определенно был жив. Я никогда раньше не видела, чтобы он спал кверху брюхом, и хотя ужасно обрадовалась его второму воскрешению из мертвых, у меня возникло неприятное подозрение, будто он примеряет позу смерти, готовясь к неизбежному. Как те люди, которые планируют собственные похороны вплоть до того, что проверяют, как им лежится в разных гробах.

Я бросила в аквариум немного корма и вытерла слезы. Шеклтон еще поживет и поплавает. У меня гора с плеч свалилась, но я устала, и голова кружилась из-за того, что настроение все утро каталось на американских горках.

Собираясь на работу, я постаралась вернуть утреннее блаженство, подумав о том, как хорошо мы с Аароном подходим друг другу. Конечно, нам еще надо разобраться с верностью начальству, но все остальное просто чудесно.

Его руки оказались неожиданно сильными — неожиданно потому, что рукава рубашки даже не намекали, какое физическое совершенство скрыто под ними. Такими руками очень удобно будет забрасывать сумки на багажник нашего элегантного, но практичного семейного автомобиля, когда мы повезем троих детей на каникулы в прелестный прибрежный городок, где наш скромный, но удобный летний домик будет ждать, пока мы наполним его счастливым смехом.

Но я забегаю вперед. Сначала надо распланировать свадьбу.

Я поняла, что воображаю, как говорю «согласна» кому-то, кроме Стива Мартина[32], о свадьбе с которым мечтала с двенадцати лет, когда постоянно смотрела «Придурка», «Роксанну» и «Трех амиго», и устыдилась. Никто из моих приятелей не мог сравниться с ним — в моих глазах он был совершенством. Узнав, что он не только актер, я прониклась к нему еще более зрелой страстью. Это из-за него я стала время от времени покупать «Нью-Йоркер». Еще я купила компакт-диск с записями его игры на банджо в группе Эрла Скраггса[33], несколько его книг, а также номер журнала «Пипл», в котором он совершенно справедливо был назван одним из пятидесяти самых красивых мужчин.

Я сомневалась, что когда-нибудь встречу Стива Мартина, а тем более выйду за него замуж. Даже если бы мы встретились, как влюбить его в себя? Ненадолго меня обнадежили сведения, что он несколько лет встречался с Энн Хеч[34]— быть может, теперь он созрел для отношений с, так сказать, более традиционными женщинами. Может, у меня бы все-таки получилось.

Но сейчас мне двадцать шесть, и я встретила Аарона. Я не хотела их сравнивать, но, может, пора рассмотреть другие возможности? Готова ли я?

Я остановилась на варианте нашей свадьбы с Аароном, в которой Стив Мартин все же принимал участие. Не в качестве жениха, нет, но в роли священника! Блестяще! Если я не могу стать женой Стива Мартина, пусть он хотя бы выдаст меня замуж.

Да и кто лучше его с этим справится? Он умный, забавный, набожный, когда нужно, — я знала, что Аарону он понравится. Я не уверена, посвящен ли Стив Мартин в сан, но в наши дни кто угодно может через Интернет получить лицензию на совершение бракосочетаний. У нас с Аароном будет самая прекрасная свадьба на свете!

Собрав нашу романтическую триаду, я переключилась на платье, еду и цветы. Я только начала обдумывать, как лучше прибыть — на воздушном шаре или электроскутерах, и понимать, что, скорее всего, ни то ни другое не годится, когда зазвонил телефон. Может, Аарон хочет проверить, как я добралась домой? Кажется, я не давала ему домашний номер, но точно уверена, что он есть в справочнике. Куда бы я ни переезжала, я сразу искала свое имя в телефонной книге, чтобы телепродавцы легко могли меня найти. Я также подписывалась на кучу интернет-рассылок и везде оставляла домашний телефон, из тех же соображений.

Звонила мама.

— Солнышко, ты сможешь приехать на мой день рожденья? — спросила она.

Мамин день рожденья был через три недели, он попадал на турне с Р.Г. по Огайо, но по расписанию в этот день мы должны были находиться в каком-то другом месте.

— Я бы с удовольствием, мам, но у меня работа. Прости, — ответила я.

— А, ну хорошо, — разочарованно протянула она. — Тогда мы отметим его попозже.

— Наверняка папа готовит для тебя сюрприз, — ответила я в надежде поднять ей настроение. — Как обычно.

— Да, обычно, — вздохнула она. — Но на ферме в этом месяце настоящий кавардак. Ты знаешь, я восхищаюсь твоим папой, но когда он так занят, он не способен организовать даже попойку на пивоварне.

Несколько секунд я пыталась осмыслить мамины слова. За годы жизни с ней я кое-что узнала о британском сленге и поэтому определила, что «попойка на пивоварне» означает распитие пива в баре или каком-то другом месте, где его варят и подают на стол. Она хотела сказать, что папа иногда слишком занят, чтобы организовать даже самые простые и очевидные вещи. Интересно. Иногда беседы с мамой напоминали занятия по лингвистике.

— Да, кстати, мам! — заорала я, радуясь, что могу отвлечь ее потрясающими новостями.

— Что, милая? — спросила она, слегка встревоженная моим криком.

— Помнишь свой сон, где я поранилась канцелярской скрепкой?

— Тебя раздавило, а скрепка была гигантской, — поправила она.

Я торжествующе поведала ей о своем приключении со скрепкой, утаив опасные подробности того, где я была и с кем только что переспала.

— Ты записалась к врачу, чтобы сделать укол от столбняка? — спросила она.

Что?

Вы уже в курсе моего отношения к фильмам ужасов и тошноты от всего, связанного с запястьями, шеей и лодыжками, и наверняка догадываетесь, что я не люблю уколы. Я чуть не падаю в обморок, даже когда мне всего лишь прокалывают палец для анализа крови. Даже дети ведут себя храбрее в кабинете врача, и мне ничуть не стыдно поедать после укола предназначенные для них леденцы, когда я с трагическим видом бреду по приемной, горестно взирая по сторонам.