– Я так и знала, – произнесла она, прижав к себе плачущего Петю. – Мою дочь и ее мужа должны были рано или поздно арестовать. Не плачь, маленький. Ты останешься у меня.

Узнав, что тетка Пети отказалась от мальчика, она только вздохнула:

– Подлецы всегда остаются подлецами, особенно в наше время. Я ее не виню. У нее тоже есть дети. Спасибо тебе, Лида, за то, что приютила моего внука. Бог это не забудет.

Она перекрестила Мамыкину и поцеловала ее в лоб. Лида попрощалась с Петей. На пороге она обернулась. Мальчик, утирая кулачками слезы, прижался к бабке. Больше их Лида никогда не видела.

Дома она оказалась к вечеру. Муж ни о чем ее не спрашивал, дочка даже и не знала, что Петя ночевал у них. Лида, сильно уставшая за день, прилегла отдохнуть. Так и заснула. Ее разбудил громкий шум в общем коридоре и гул голосов. Затем раздались удары в дверь.

Семен чертыхнулся и пошел открывать.

– Лидочка, это я, – раздалось из-за двери, – Нина, соседка. С моим ребеночком плохо, открой, пожалуйста.

Семен, не подозревая ничего плохого, распахнул дверь. В комнату ввалились люди в форме и в штатском. Мамыкин, одетый в одно исподнее, задрожал. Он прекрасно понял, что означает такой полуночный визит. Вслед за непрошеными гостями появилась буфетчица Ниночка. Еще несколько соседей заглядывали в комнату. В их глазах читались одновременно страх и торжество.

Невысокий мужчина во френче без знаков отличия произнес неприятным голосом:

– У нас есть постановление прокурора на обыск. Приступайте, – коротко отдал он приказание подручным.

Семен попытался что-то сказать, но его никто не слушал. Он так и замер посреди комнаты. Лида прижала к себе дочку. Девочку вытащили из кровати. Молодой лейтенант сбросил на пол простыню, подушку и матрас, наступил на них блестящим сапогом.

– Где скрываете секретные документы, которые намереваетесь передать врагам народа? – крикнул Семену человек во френче.

Мамыкин залепетал, что у него нет секретных документов и он не общается с врагами народа.

– Ваша жена общается, – отрезал один из военных. Он внимательно рассматривал бумаги на столе. – Вы пытаетесь нас обмануть, вот они, секретные чертежи. Вы тайно вынесли их с завода, на котором работаете.

Ниночка ахнула. Кудряшки на ее голове затряслись от негодования. Она и сосед-инвалид являлись понятыми.

– Это никакие не секретные бумаги, – задыхаясь, произнес Семен. – У меня есть разрешение на их вынос с завода, я работаю с ними дома, я ведущий инженер…

– Знаем мы, как вы работаете! – прокричал человек-френч. – Понятые, видели? Заносим в протокол: обнаружены секретные документы, представляющие стратегическую ценность для противника. Мамыкин хранил их дома с целью передачи вражеским разведкам.

Обыск длился пять часов. Давно рассвело, когда Мамыкиным объявили, что они арестованы. За эти несколько часов Семен состарился на двадцать лет. Он ни на кого не глядел, уже не сопротивлялся, только бормотал, что никогда не изменял Родине и хочет обратиться к товарищу Сталину.

– Обратишься, обратишься, – заверил его военный. – У нас каждый враг народа имеет право на обращение к вождю. Уведите арестованного.

Враг народа! Семен Мамыкин – враг народа! Весть молниеносно распространилась по общежитию. Когда Семена, наспех одетого, с узелком в руках, вели по коридору, из щелей приоткрытых дверей на него смотрели глаза жильцов. Сочувственные, негодующие, безразличные. Некоторые двери были наглухо захлопнуты, но чувствовалось, что обитатели прильнули к замочным скважинам. Трясущегося Семена затолкали в черную машину с решетками на окнах. Лида беспрестанно гладила по голове дочку. Потрясенная девочка молчала, это больше всего пугало Мамыкину. Комната была перевернута вверх дном. Производившие обыск забрали с собой документы.

– Женщину тоже взять, – коротко распорядился человек во френче и вышел. К Лиде подошли два молодых лейтенанта.

– Ну что, тетя, сама пойдешь или придется тебя вести? – с наглой улыбкой произнес один из них. – Давай, давай, топай.

– Доченька, – произнесла Лидия, – что будет с тобой? – Она обняла дочку.

– А что обычно бывает с детьми врагов народа? Раньше нужно было думать, до того, как пакостить Советской стране.

– Она укрывала у себя врагов народа! – заголосила буфетчица Ниночка. – Я сама видела! Она в Москву ездила с ребенком арестованных Кобозевых, чтобы встретиться там с вражескими агентами. Муж с завода таскал секретные чертежи, а жена переправляла их шпионам.

Лида закрыла глаза. Неужели все это происходит с ней? Или это дурной сон, который закончится через несколько мгновений? Грубые мужские руки схватили ее и потащили к выходу. Лида ударила одного из лейтенантов и, вырвавшись, подбежала к дочери. Девочка, сжавшись в комок, сидела на полу и молча плакала.

– Доченька, я тебя люблю, – только и успела произнести Мамыкина. Поцеловать дочь она не успела. Взбешенный лейтенант, потирая красную от удара щеку, толкнул Лидию в спину. Она упала. Он пихнул ее сапогом и схватил за плечо.

– Ах ты, дрянь, – просипел он. – Сопротивляешься при аресте, мразь! Пошла вниз. Живо!

Лидию, в одном легком летнем платье, без вещей, вывели вниз. Машина, в которую затолкали Семена, уже исчезла. Лейтенант приоткрыл дверь черного автомобиля с занавесками на окнах. Лида напрасно искала глазами дочку. Ее нигде не было.

– Руки за спину! – прорычал лейтенант. На запястьях защелкнулись тугие наручники. Мамыкину посадили на заднее сиденье автомобиля. По бокам уселись два лейтенанта.

На переднее сиденье бухнулся пожилой майор.

– Трогай, – скомандовал он водителю. Машина рванула с места. Лида в скрюченной неудобной позе замерла между двумя мужиками в форме. Лейтенант, которого она ударила, достал портсигар, вытащил сигарету и закурил. Он намеренно пускал дым в лицо Лидии. Мамыкина, низко опустив голову, терпела. Это был не кошмарный сон. Это была неумолимая явь.

– Товарищ майор, – произнес лейтенант, – эта мерзавка попыталась меня убить. Напала при исполнении.

– Суд это учтет, – скрипучим голосом отозвался пожилой майор. – Им с мужем светит на полную катушку.

Поездка длилась совсем недолго. Всему городу было известно, что арестованных свозят в здание Управления государственной безопасности, расположенное рядом с нерьяновской тюрьмой. Мрачное заведение темной громадой возвышалось в самом центре городка. Мимо него всегда проходили быстрым шагом, стараясь лишний раз не смотреть на колючую проволоку, вившуюся по периметру высокого забора.

– Вылазь, – скомандовал майор. Он подошел к Лидии и произнес: – Дура ты, баба. Зачем себе жизнь портишь? Советую тебе – лучше со всем соглашайся, так проще будет.

– Моя дочка, – произнесла одними губами Лидия. – Что с ней?

– Что-что, – отмахнулся майор. – В детский дом. Уводите арестованную, – бросил он лейтенантам.