– Спасибо вам большое, – еще раз поблагодарила я.

– Всегда пожалуйста, – отозвался муж.

– А это хороший магазинчик? – вмешался в светскую беседу Женька.

– Мы все купили, – потрясла пакетом жена.

– Тогда мы тоже зайдем, – кивнул он, и на этом мы вежливо раскланялись.

Едва мы переступили порог лавки, наши глаза разбежались по сторонам.

– Смотри, тролли!

– Смотри, хюльдры! – одновременно воскликнули мы и непроизвольно рассмеялись.

«Стена» дала заметную трещину.

– Берем, – с ходу решил Женька, явно намереваясь не ограничиться магнитиками. – Тебе мальчика, мне девочку.

Я слегка удивилась разделению по половому признаку, но спорить не стала: мальчика так мальчика. Еще я выбрала календарь с картинами из жизни троллей, на которых они выглядели добрыми и милыми домоседами.

– На лицо ужасные, добрые внутри, – прокомментировал Женька.

Сам он выбрал майку с лосями – национальным символом Норвегии.

– Марина говорила, что надо попросить оформить такс-фри, – вспомнил Женька, когда мы подошли к кассе. И важно пояснил: – Это вычет налога на добавленную стоимость из покупок иностранцев. Раз мы не граждане их страны, то налог платить не должны.

– Я помню, что такое такс-фри, – даже не обиделась я. – Не уверена только, что мы накупили всего на достаточно большую сумму.

– Наверняка накупили, – заверил Женька. – Марина же рассказывала: Норвегия – самая дорогая страна Европы, и налог у них о-го-го какой – двадцать пять процентов.

– Молодец, внимательно слушал экскурсовода, – похвалила я. – Неплохо, если нам четверть стоимости скинут! Тогда мамы точно ругаться не будут. Давай спрашивай про такс-фри.

– Нет, ты спрашивай, – неожиданно заупрямился Женька.

– Почему это?

– Ты лучше по-английски говоришь, – признался он.

Комплимент от него, даже сказанный мимоходом в корыстных целях, обезоружил, и я послушно направилась к кассе. Интересно, откуда Женька знает, как я говорю по-английски? Мы с ним учимся в разных школах и путешествуем вместе первый раз.

Не успели мы подойти, парень за кассой поприветствовал нас широкой улыбкой и жизнерадостным «Хэллоу». Он явно был всего на пару-тройку лет старше нас – наверное, подрабатывал на каникулах. Я в ответ тоже разулыбалась и поздоровалась по-английски, а потом выдала заранее составленную в уме фразу про такс-фри.

И парень меня понял – снова улыбнулся и кивнул. Я подала местные тугрики – норвежские кроны, а взамен получила кучу чеков и прослушала инструкцию по их заполнению, из которой, к своему глубокому удовлетворению, поняла почти все. В общем, вышла из торговой точки я крайне довольная собой.

– Вот это я понимаю – Европа! – рассуждала я. – Сервис! У нас даже если сам поздороваешься, продавец не ответит. А уж если улыбнешься, совсем за психа примут.

– Я читал статью, что у русских не принято просто так улыбаться, – отозвался Женька. – Смех без причины – признак дурачины!

– У норвежцев тоже не принято – рассказывали же, какие они нелюдимые. Но в сфере обслуживания как-то преодолевают себя, улыбаются!

– Европа! – следом за мной повторил Женька.

– А ты, кстати, откуда знаешь, как я по-английски говорю? – вспомнила я заинтересовавший меня вопрос.

– Мама твоя рассказывала, – охотно ответил он. – Какая ты умница-красавица-отличница.

– Да ну тебя! – я отвернулась, чтобы он не заметил улыбки.

– А ты, кстати, зачем с ним кокетничала? – вдруг недовольно спросил Женька.

– С кем?

– С парнем за кассой, Олафом.

– Когда ты успел с ним познакомиться? – изумилась я.

– Возможно, ты слышала, что у работников сферы обслуживания принято писать имя на бейджике, – снисходительно отозвался он.

– Я в отличие от тебя его имени не заметила!

– Правильно, ты была занята другим – глазки ему строила!

– Ничего я не строила, – возмутилась я, а потом кое-что вспомнила и возликовала про себя, а вслух высокомерно осведомилась: – Евгений, ты что, ревнуешь?

– Вот еще, – фыркнул он, и настроение мое только улучшилось.

Мы вновь шли по набережной, разглядывая средневековые строения и пришвартованные у причалов яхты. Почти все домики занимали сувенирные магазины, соперничать с ними по количеству могли лишь рестораны. Вспомнив рассказ Марины, я закинула удочку:

– А знаменитый рыбный суп мы не попробуем?

– Пойдем попробуем, – с готовностью откликнулся Женька.

Я, чего-то испугавшись, сразу пошла на попятную:

– Да я пошутила…

– Пошли!

– Как мы там объясняться будем? – упорствовала я.

– Так же, как и в магазине, – решил он, уже открывая дверь ближайшего ресторанчика.

У входа нас поприветствовала милая девушка, у которой я без промедления спросила по-английски, имеют ли они «Берген фиш суп». Она с готовностью подтвердила наличие искомого блюда и проводила нас за столик. С наслаждением вдохнув прохладный кондиционированный воздух, мы начали листать толстую папку меню.

– Здесь легко с аборигенами на английском общаться, – рассуждал тем временем Женька. – И мы, и они не носители языка, поэтому вполне можем друг друга понять, даже если говорить совсем криво.

– Вот и общайся, – предложила я. – И никакой у меня английский не кривой, а очень даже прямой!

– Нет, – протянул он и самокритично признался: – У меня с грамматикой плохо. Слова знаю, а предложение составить не могу. А дорого тут, однако! – без перехода присвистнул он. – Этот самый суп тринадцать крон стоит, а крона дороже евро!

– Денег не хватит? – забеспокоилась я.

– Да денег-то хватит, – успокоил он. – Сам факт.

Решив, что одним супом не наедимся, мы попросили салат с морепродуктами – надо наконец их попробовать, раз уж занесло в Норвегию.

– Как их едят? – озадачился Женька, уставившись на раковины, красиво уложенные по краю тарелки. – И кто это вообще такие?

– Мидии? – предположила я.

– Не знаю, – с сомнением потянул он. – Странные какие-то. Ну их!

В итоге мы съели из салата овощи и креветки, расколупав для приличия пару раковин и нисколько не впечатлившись вкусом их содержимого.

– Темные мы с тобой, – вздохнула я. – От деликатесов нос воротим.

– Сейчас на супе отыграемся!

– Да уж, рыбный суп со сливками и белым вином – это сильно.

– Напьемся и начнем буянить, – хихикнул Женька.

Я осторожно попробовала заморское кушанье и оценила: