Всего две недели назад Диккан ласкал роскошную белую грудь Мины Феррар. Как могла Грейс Фэрчайлд сравниться с ней? Разве не лучше подождать, пока у него возникнет желание?

А тут еще и Биддл, складывая его вещи, принялся вздыхать. Диккан знал, что Биддл им недоволен. В арсенале его влияния на хозяина было множество смиренных вздохов и недовольного фырканья. Однако на этот раз он, видимо, был на стороне жены Диккана, которая спокойно восприняла известие о его отъезде.

— Если ты так несчастен, Биддл, — сказал Диккан, надевая тускло-коричневый сюртук, — я могу дать тебе хорошую рекомендацию.

— Боюсь, в этом нет необходимости, сэр.

Вздох.

Диккан взял из рук Биддла бобровую шапку.

— За вздохами не забудь о бдительности. Хирург на свободе, а я знаю, как ты ненавидишь сюрпризы.

— Вы не сообщили миссис Хиллиард о его побеге?

Диккан пожал плечами:

— Не хочу ее беспокоить. За ней присмотрят. К тому же она уже сыграла свою роль в этом фарсе.

В ответ Биддл лишь засопел. Диккан махнул рукой и вышел из комнаты. Он поедет верхом. Солнце наконец появилось из-за туч, и уже не было необходимости втискиваться в экипаж с его молодым тучным подопечным. Размышляя о предстоящем, он вышел из дверей отеля «Палтни» и резко остановился. Перед ним стояла его жена, поглаживая морду Гадзукса и что-то ласково приговаривая. Конь, обычно такой же раздражительный, как Биддл, ластился к ней, словно влюбленный поклонник.

— Не верю глазам своим, мадам! — протянул Диккан, надевая перчатки. — Что вы делаете рядом с этим ужасным животным?

Грейс подняла голову, и он увидел, что ее лицо светится. Странно, но его сердце вдруг сжалось.

— Я только что увидела этого милого джентльмена. Он твой?

Конюх, державший поводья, с трудом спрятал улыбку. Диккан рассмеялся. Гадзукс был самой уродливой лошадью во всем христианском мире. Костлявый, с головой, похожей на кувшин, грязно-саврасый, он неизменно вызывал смех у окружающих.

— Думаю, ты слишком много времени провела среди солдат, если называешь эту лошадь джентльменом, — сухо заметил Диккан. — Морда Гадзукса пугает детей и разгоняет ворон.

Грейс рассмеялась гортанным смехом, и Диккан ощутил странное волнение.

— Гадзукс? — уточнила она, прислонясь лбом к голове лошади. — Как прелестно! На беговой дорожке он бы всех удивил. У него сердце победителя. Понимаю, почему он так много для тебя значит. — Ее улыбка стала шире. — Несмотря на его невзрачный вид.

Диккан мог поклясться, что его сердце на миг замерло.

— Этот кусок собачьего корма? — переспросил он, ощутив странное замешательство. Никто прежде не замечал достоинств Гадзукса. Никто не знал, каким он был верным и искренним другом. — С чего ты это взяла?

Глаза Грейс заискрились.

— Я видела много некрасивых лошадей, Диккан. В конце концов, Копенгаген Веллингтона мог бы посрамить даже этого джентльмена, но у него золотое сердце. И твой Гадзукс такой же. Скажи, что собираешься получить от него жеребят. У меня есть прекрасная кобыла.

Диккан моргнул. Его сердце забилось сильнее.

— У тебя?

Грейс кивнула:

— Человек, выросший среди кавалеристов, должен разбираться в лошадях. Моя Эпона отлично подойдет Гадзуксу.

— О чем ты? У нее круглая спина, и к тому же она слепа на один глаз.

Грейс снова усмехнулась, и Диккан улыбнулся в ответ.

— Эту сильную вороную красавицу отец привез мне из Испании на день рождения. Знаешь андалузских лошадей?

Сердце Диккана почти перестало биться. Знает ли он андалузцев? Он всю жизнь мечтал о таких лошадях с их мощными, изогнутыми шеями, широкой грудью и умными глазами.

— Но ведь их нельзя вывозить из Испании без разрешения короля.

Улыбка Грейс стала лукавой.

— Мой отец спас большую часть королевской конницы от французских драгунов. Король его отблагодарил.

Андалузская лошадь. У Диккана чуть не потекли слюнки. Редкая удача. Гадзукс умрет от счастья.

Он заставил себя вернуться к действительности.

— Посмотрим, мадам. Посмотрим. А сейчас я должен проследить, чтобы упитанный глупец ненароком не поставил под угрозу подписание важного документа.

Диккан думал, что Грейс молча отойдет в сторону. Но она шагнула к нему, поправила его сюртук и похлопала его рукой.

— У меня будет много дел. Мне нужна служанка, новый гардероб и список выставленных на продажу домов.

Мгновение Диккан боролся с искушением остаться. Почему этот домашний жест Грейс вызвал у него желание тотчас же броситься к ней в объятия?

Но прежде чем искушение овладело им, он коротко кивнул и отошел в сторону.

— О служанке я позаботился. Она приедет уже сегодня. А что до остального, подожди Кейт. Я доверяю ее вкусу. Она никогда не ошибается.

Грейс замерла на месте. Внезапно ее молчание смутило Диккана.

— Знаешь, — тихо сказала она, — между предпочтением и насущной необходимостью есть разница.

И снова он не понял ее.

— Прошу прощения?

Но Грейс уже направилась к отелю.

— Счастливого пути, Диккан.

Оставшись стоять на улице, Диккан снова удивился своей непонятной жене, но тут Гадзукс осторожно толкнул его в бок, напоминая о времени.

— Хорошо, едем. — Диккан сурово взглянул на коня. — Ну, красавец мой, если ты не возражаешь, я сяду на тебя верхом.

Гадзукс фыркнул, и Диккан подумал, как его фырканье похоже на вздохи Биддла.

Грейс было бы легче, если бы Диккан хоть немного повременил, не уехал почти сразу после ее появления. И если бы на его лице не читалось такое облегчение. А ведь она попала в такой переплет по пути в «Палтни». И даже первоклассное обслуживание в отеле не смогло успокоить ее, хотя физическая боль постепенно утихла. Доктор заявил, что рана не опасна, а горничные помогли ей вымыть из волос три фунта грязи. Грейс проспала целые сутки и проснулась лишь для того, чтобы снова расстаться с мужем. Вот такие превратности судьбы.

Она выполнила свои обязанности добропорядочной супруги, постаралась проводить его со словами сочувствия и поддержки, но он лишь в очередной раз оскорбил ее вкус, ее взгляды и способности. Разочарование неизбежно превратилось в гнев, и Грейс весь день ругала Диккана на шести языках.

И тут, чтобы подлить масла в огонь, появилась ее служанка. Когда Грейс открыла, дверь Барбаре Шредер, ее хрупкая уверенность, что все будет хорошо, пошатнулась вновь. Эта женщина так же походила на служанку, как Грейс на жену дипломата. Пышнотелая блондинка средних лет с огромными голубыми, вечно смеющимися глазами.