Немецкие сапёры сразу начали наводить понтонный мост на участке 1-й танковой дивизии, которая добилась наибольших успехов. Французское командование осознало, чем грозит переправа немцев через Маас, хотя истинных масштабов опасности оно не представляло. Было решено попытаться уничтожить переправы ударом с воздуха. Но, как говорится, если двое делают одно и то же, совсем не обязательно, что у них получится одно и то же. Немецкая авиация свою задачу выполнила. Союзная — нет. Гудериан собрал в районе переправ огромное количество зениток. Основу ПВО составил 102-й зенитный полк, к которому добавились зенитные подразделения дивизий корпуса. Всего удалось собрать 302 зенитных орудия. Также было организовано патрулирование истребителей.

Союзники бросили на уничтожение переправы 152 бомбардировщика и 250 истребителей. Небо над Седаном превратилось в пылающую топку. В результате союзники потеряли 114 бомбардировщиков (в основном английских) за один день.

Чтобы подбодрить солдат, Гудериан демонстративно расположился именно на мосту. Более того, когда прибыл командующий Группой армий «А» Рундштедт, Гудериан решил рапортовать ему на том же мосту в разгар очередного налёта. Вот что пишет об этом он сам:

Впрочем, помимо зенитчиков отличились и лётчики. В истребительных эскадрах II авиакорпуса 14 мая позднее стали называть «Днём истребителей». Но самым главным было то, что к вечеру 600 танков переправились через реку — Гудериан приказал подтянуть и танковые полки 2-й дивизии, которая не сумела расширить свой плацдарм.

Немецкое командование (Рундштедт и фон Клейст) предпочитало действовать испытанными старыми методами, не понимая стремительного характера блицкрига. Поэтому Гудериан получил приказ закрепиться на плацдарме, подтянуть тылы и лишь потом думать о продолжении наступления. Однако Гудериан думал иначе. 14 мая он двинул свои танковые дивизии дальше. 1-я и 2-я наступали на запад, расширяя прорыв, а 10-я дивизия при поддержке моторизованного полка «Гроссдойчланд» нанесла удар на юг в тыл линии Мажино. Это предусматривалось первоначальным планом Манштейна, но лишь в качестве обманного манёвра, чтобы как можно дольше держать французов в неведении относительно направления главного удара. Однако командующий французской 2-й армией генерал Хюнтцигер сам решил немедленно нанести удар по немецкому плацдарму с этого направления.

Командир X корпуса генерал Грансар сумел наскрести для атаки 4-й и 7-й танковые батальоны, вооружённые танками FCM-36, которые классифицировались как танки поддержки пехоты. Их главным недостатком была скорость — не более 24 км/ч, ведь такому танку нет нужды обгонять пехотинца. Танки должны были поддержать 205-й и 213-й пехотные полки. Однако немедленная атака не получилась. Паника уже начала разъедать французскую армию, словно кислота. Командир 213-го полка убедил генерала Лафонтэна не двигать его полк навстречу толпе беженцев во избежание полного хаоса. Командир 7-го танкового батальона заявил, что не получал никакого приказа. 205-й полк тоже задержался, чтобы пропустить беженцев. Командир 4-го танкового батальона просто решил остановиться на ночь. В результате лишь утром 14 мая французы собрались с духом, причём атаковали только 4-й танковый батальон и 213-й полк. Завязались встречные бои, которые во многом повторили опыт описанных выше столкновений возле Ханнута.

Первые стычки завершились не в пользу немцев, которые потеряли несколько танков. Однако командир 1-й танковой дивизии генерал Кирхнер, который переправился через реку вместе с авангардом, сумел организовать оборону. Немцы сумели использовать скорость и манёвренность своих танков, а также козырь, которым они били карты всех противников ещё несколько лет, — отлично поставленную систему связи.

Немецкие танки, как выяснилось, могут обойти французские и расстрелять их с фланга и тыла. Но здесь речь может идти только о T-III и T-IV. Кстати, как нетрудно заметить, немцы использовали ту же самую тактику, которую позднее применяли наши танкисты в борьбе с мощными, но неповоротливыми немецкими танками. Как меланхолически замечают германские историки, лёгкие танки в очередной раз доказали свою полную непригодность к боевому использованию. Поскольку утром 13 мая в бой вступили только 4 роты танков T-I, результату удивляться не приходится. Впрочем, разогнать французскую они всё-таки сумели.

Не лучше показали себя и 37-мм противотанковые пушки. Единственным способом борьбы с французскими танками оказался беглый огонь в расчёте на то, что засыпанный градом снарядов танк таки получит хоть одно попадание в уязвимое место. Однако в этом же бою состоялся боевой дебют самого успешного и самого страшного противника танков — 88-мм зенитки. Это были слегка переделанные орудия, установленные на 12-тонном полугусеничном транспортёре Sd.Kfz.8. Они входили в состав 8-го тяжёлого батальона истребителей танков, приданного 1-й танковой дивизии. Вот уж этим снарядам не мог противостоять ни один танк того времени. Здесь же, в составе полка «Гроссдойчланд», впервые участвовали в бою самоходные орудия StuG-III.

14 мая стало критическим днём операции, но кризис миновал, и французы начали постепенно терять надежду. Зато немцы, как и на севере, от уверенности перешли к самоуверенности, а потом и к нахальству. Их отношение к противнику лучше всего характеризует описанная Гудерианом сцена:

Действительно, стоит ли пачкаться? Но, с другой стороны, это было то самое слабое место тактики блицкрига, о котором мы уже говорили — образуется разрыв между танковым авангардом и пехотой. Однако этот недостаток ещё нужно было суметь использовать, а французам это не удалось, хотя они и совершили несколько попыток.