— Я рассчитывала на эти картины, — тоскливо прошептала она.

Он не ожидал встретиться с этим убитым горем взглядом. И теперь понял своего секретаря, когда Ларисса посмотрела на него… вот так. Но в отличие от Хораса Винсент не мог позволить себе роскоши уволиться и забыть о содеянном, не заклеймив себя прежде званием гнусного лжеца. Зато в его силах было облегчить удар.

— Но я не отчаиваюсь, Ларисса. Об ограблении немедленно заявили властям, и я уже велел своим людям найти злодеев. Они вернут украденное, ручаюсь. Если ваши веши не найдутся, к началу нового года я сам возмещу убытки.

— Вы… вы не обязаны это делать, — пробормотала она. — Это не ваша вина…

Но он не позволил ей договорить.

— Позвольте с этим не согласиться. В конце концов, это мой склад, и доля ответственности лежит на мне. Просто я еще не привык, что он мой, и забываю о нем. Честно говоря, я собирался продать этот склад, да все руки не доходят.

— Но зачем вы его купили?

Винсент немного успокоился. На ее лице нет былого ужаса, всего лишь любопытство. Он сумел утешить ее, и все потому, что эта прелестная малышка так ничего и не заподозрила. — Я его не покупал. Он достался мне несколько месяцев назад, последнее, что осталось от компании брата. Единственное, что не попало в руки кредиторов после его смерти.

— О, мне так жаль…

Опять она это вытворяет! Воплощенное сочувствие! Только что ее надежды получить хоть какие-то средства потерпели крах, а она едва не плачет, потому что он лишился единственного брата.

Винсент постарался вернуть ее на землю, пожав плечами и немедленно переменив тему:

— А больше ничего нельзя продать, кроме драгоценностей, конечно?

— Участок земли в Кенте, бывший во владении моей семьи с незапамятных времен. Там находятся руины замка, по преданию, принадлежавшего одному из моих предков, но слухи ничем не подтверждены. К сожалению, достаточно, чтобы одно поколение потеряло интерес к фамильной истории, и тогда многие факты канут в забвение.

— Значит, за землю можно выручить значительную сумму?

— Полагаю, да, но я не имею права ее продавать.

Моего отца еще не объявили мертвым официально. То же самое относится к его компании, кораблям, грузам и любым ценностям, запертым в маленьком хранилище конторы. А личные вещи — драгоценности и тому подобное — он взял с собой.

Винсент неожиданно застыл. Упоминание о судах в связи с ее отцом навело его на весьма неприятную мысль.

До этой минуты ему в голову не приходило, что отец Лариссы подходит под описание теперешнего владельца «Нимфы» и что она собиралась продать картины… Нет, это было бы слишком легко, слишком просто и невероятно обогатило бы ее семью. Значит, на всякий случай необходимо побывать на складе, чтобы самому осмотреть пресловутые картины, спрятанные в хорошо охраняемом помещении в глубине здания. И он от всей души надеялся не увидеть там «Нимфы».

Винсент вернулся домой в настроении куда лучшем, чем прежде. Оказалось, у Аскотов было семь картин старых известных мастеров, но пресловутой «Нимфы» среди них не нашлось. Следовательно, одна проблема отпала, В его планы вовсе не входило обогащение Аскотов.

Но тут улыбка мгновенно растаяла при виде Хейла, беседовавшего в гостиной с Лариссой и ее братом, которому сегодня как раз позволили встать с постели, чтобы украсить долгожданную елку. Какая мирная, домашняя сцена! Абсолютно ему чуждая.

Именно их дружный смех, шутки, непринужденность больнее всего уязвили Винсента. Он не подходит для их компании и никогда не подойдет. И дело вовсе не в Рождестве, хотя они собрались здесь именно по этому поводу. Они умели находить радость в обыденных, простых вещах, а он… он даже в детстве не знал, что это такое.

Правда, брат не раз пытался научить его веселиться по-настоящему; отвлекал от занятий, объяснял правила игр, но под конец разочарованно удалялся, так и не добившись успеха. Слишком много забот одолевало Винсента и тогда, и сейчас, чтобы забыться по-настоящему. Но именно потому, что Альберт хоть как-то по-своему заботился о нем, Винсент годами мирился с его слабостями. Альберт честно старался научить брата. Но Винсенту не хотелось учиться.

Ларисса подняла голову, заметила стоявшего на пороге барона и одарила сияющей улыбкой. В эту минуту она была так красива, что у Винсента дух захватило. Джонатан тоже зачарованно уставился на нее, Томас, заметив восхищенные взгляды мужчин, многозначительно закатил глаза. Очевидно, мальчик привык, что представители противоположного пола в присутствии его сестры ведут себя как идиоты.

— Не думала, что вы вернетесь как раз вовремя, пока мы еще не начали, — улыбнулась она, шагнув к Винсенту.

— Не начали? — повторил он, не двигаясь с места.

— Видите ли, это ваше дерево. Наши здесь только украшения, да и то меньшая часть. Остальное принесли ваши слуги. Посмотрите на подношение от вашего ворчливого повара. — Она протянула ему маленькую блестящую ложечку с дырочкой в ручке, так что ее можно было привязать к ветке яркой ленточкой. — Он даже покраснел, когда давал мне ее.

— Но у меня нет игрушек.

— Здесь и без того много всего. Вот, прикрепите этого ангела к верхушке.

Рядом с елкой возвышался высокий табурет, встав на который можно было дотянуться до верхних веток. Винсент просто представить не мог, как взгромоздится на этот насест, однако шагнул вперед. Магнитом была она, а не дурацкое дерево, которому не место в доме.

Он взял у нее игрушку, поднял голову и определил, что до верхушки не меньше трех футов. Пришлось вскарабкаться на табурет. Ларисса встала сзади, придерживая сиденье. Он глянул на нее и снова затаил дыхание. В каком она восторге! Как легко сделать ее счастливой! Радуется каждой мелочи.

Винсент прикрепил игрушку, но, очевидно, сделал что-то не так, поскольку она стала его поправлять. Хейл пошутил насчет ангелов, свалившихся ему прям» в руки. К счастью, Ларисса, в отличие «т Винсента, не уловила двойного смысла его замечания.

— Идеально! — воскликнула она наконец, захлопав в ладоши.

Но Томас, стоявший в противаноложном конце комнаты, покачал головой:

— Криво.

— И ничего подобного! Томас, ну почему ты такой вредный!

— Криво, — подтвердил Хейл.

— Видишь, что говорит большинство, — хмыкнул Томас.

— Никакого большинства. Голоса пока разделились. Сейчас посмотрю сам, — неожиданно для себя выпалил Винсент.

— И каков приговор?

Винсент спрыгнул на пол, обошел комнату, рассматривая елку с разных углов, заставляя их ждать и делая вид, что серьезно размышляет.

— Верно, — вздохнул он. — Фигурка явно покосилась. Вот ты и сделай все, как надо. У меня такого дара нет.