Трэвор откинул голову назад, и Эллис снова увидела хорошо знакомый серебристый блеск и хитрый прищур. Губы Трэвора в таком положении были слегка приоткрыты, и Эллис только сейчас обратила внимание на то, как причудливо изогнута его верхняя губа: правый уголок был чуть-чуть выше левого, отчего казалось, что Трэвор постоянно иронично улыбается.

— Что вы на меня так смотрите? — поинтересовалась она.

— Никогда не видел вас в таком ракурсе, — улыбнулся Трэвор. — Я даже представил, что вы меня сейчас поцелуете.

— Обойдетесь.

— Фи, как грубо… А я только хотел сказать, что у вас очень красивые губы. Небольшие, но при этом очень красивые, яркие, как будто вы их красите. Хотя сейчас вы, кажется, без макияжа.

— Нет у вас никакой шишки, — сообщила Эллис, оставив без внимания его комплимент. — Даже царапинки не осталось. — Она отошла от Трэвора и заметила, что он ехидно улыбнулся.

— Вы меня боитесь?

— Да, кое-что меня пугает. Ваша непоследовательность, например, — язвительно ответила Эллис. — Зачем вы сюда заявились? Вам наплевать, что нас разоблачат?

— Да что вы все заладили: разоблачат, завалим, застукают… Раньше вы были увереннее в себе, Эллис.

— В себе-то я и сейчас уверена. А в вас — нет.

— По-моему, из меня получилась отличная миссис Дулитт, — пожал плечами Трэвор. — Очень даже убедительная старушонка. Даже ваша коварная задумка с маленьким Фрэнки не поставила меня в тупик. Между прочим, это была очень рискованная шутка…

— Не более рискованная, чем ваша, — хмыкнула Эллис. — Хватит вилять, Трэвор. Можно подумать, я не понимаю, что вы изо всех сил пытаетесь увернуться от ответа. Вначале я звоню вам, и ваш телефон заявляет мне, что вы витаете где-то в облаках, потом приходите сюда в этом хэллоуинском костюмчике… Что все это значит?

— Вы всегда добиваетесь, чего хотите? — поинтересовался Трэвор и внимательно посмотрел на Эллис.

— Если бы я добивалась, чего хочу, то никогда не оказалась бы в этом доме, — сухо ответила Эллис.

— А чего вы хотите?

— Думаете, я сейчас выверну перед вами душу? — холодно поинтересовалась Эллис. — Мне казалось, вы знаете, что я не настолько наивна.

— Знаю, — вздохнул Трэвор. — Вы мне не доверяете. Да ладно, мне. Вы вообще не верите мужчинам. Они для вас что-то вроде дрессированных тигров: вы их приручаете, можете даже покормить с руки, но никогда не повернетесь к ним спиной… Что до вашего вопроса, — резко переключился Трэвор, — я отвечу, раз вы так хотите. Нет никакой особенной причины, которая заставила меня сюда прийти. Обыкновенный интерес. Азарт, если хотите. Я ведь тоже игрок, Эллис, хоть и не такой профессиональный, как вы… Не боялся ли я разрушить все свои планы? Нет, не боялся. Если я что-то задумал, иду до конца. Терпеть не могу растерянных людей, которые смотрят на жизнь выпученными от страха глазами и боятся даже собственной тени.

— Да, это точно не о вас. Скорее, о Ральфе, — задумчиво произнесла Эллис. — Отец отгородил его от внешнего мира и вселил в него непомерное чувство вины. Ральф ни на что не может решиться, ничего не может изменить в своей жизни. Еще бы — он привык к тому, что все и всегда решает Витборо-старший…

— А вы, сдается мне, прониклись к нему симпатией… — Эллис показалось, что в голосе Трэвора скользнуло недовольство. — Вы… Впрочем, не буду углубляться, а то вы еще, чего доброго, размозжите мне голову…

— Да, он мне симпатичен, — честно призналась Эллис. — Он — неплохой человек и привлекательный мужчина. Да, вначале он показался мне ворчливым стариком, но теперь, когда я пожила с ним под одной крышей, у меня на многое открылись глаза.

— Ах, вот как… — скептически усмехнулся Трэвор. — Открылись глаза? Уж не возомнили ли вы, что этот папенькин сыночек — сказочный принц? А вы — Золушка? С криминальным прошлым…

— Почему вы считаете меня такой наивной?

— Потому что вы постоянно твердите, что ни капельки не наивны. Если человек с таким завидным упорством что-то отрицает, значит, в глубине души это ему свойственно… Все-таки вернемся к нашему другу Ральфу. Вам удалось узнать что-нибудь о коллекции?

— За этим я вам, недоступный вы мой, и звонила, — ехидно заметила Эллис. — Я видела картины, и мне удалось сделать несколько неплохих фото.

— Видели коллекцию? — Трэвор мгновенно оживился, и его серые глаза блеснули серебром. — Где она?

— Внизу, на цокольном этаже, — ответила Эллис, открывая дверцу шкафа. — Войти туда можно через кухонную стену. Но ключ Ральф Витборо прячет в железном сейфе, кода которого я не знаю. — Она вытащила из кармана своего комбинезона маленький фотоаппарат и сверток с фотографиями, который давал ей Трэвор. — Осталось только распечатать то, что я наснимала. Как быть с сейфом, я не знаю — никогда не имела дел с ограблениями… — укоризненно покосилась она на Трэвора.

— Я знаю, — кивнул Трэвор, не обращая внимания на ее взгляд — И не требую от вас взламывать сейф… Кто-нибудь, кроме Ральфа Витборо, имеет к нему доступ?

— Кажется, нет.

— И никто, кроме него, не спускается в эту комнату Синей Бороды?

— Нет, похоже, я была первой, кого Ральф пустил в этот, как он сам выражается, «склеп». Даже миссис Пабл там не бывает, впрочем, как я поняла, ее это нисколько не беспокоит. Вы оказались правы, картины Ральфа действительно не интересуют. Он пополняет коллекцию только потому, что дал отцу эту нелепую клятву. Меня удивляет, что Ральф так привязан к отцу, ведь Витборо-старший…

— Меня не интересуют ни Витборо-старший, ни Витборо-младший, — резко перебил ее Трэвор. — Я хочу знать, кто еще вхож в эту святая святых…

Эллис удивил его резкий тон и этот взгляд, окативший ее холодом. Она почувствовала себя так, словно прошлась без зонта под холодным осенним дождем. Еще минуту назад Трэвор казался абсолютно спокойным и даже не в меру ребячливым. Но стоило ей заговорить о Ральфе и его картинах…

Может быть, между ними какие-то старые счеты? — мелькнуло у Эллис. Хотя Ральф не похож на человека, который способен перейти кому-то дорогу. Он и своей-то еще не нашел… Если бы речь шла о делах… Но ведь Ральф не ведет никаких дел. Все, что он делает, — сидит в своем кабинете и пишет что-то, что никому не осмеливается показать…

— Там бывают рабочие, — теряясь в догадках, ответила Трэвору Эллис. — Когда Ральф покупает очередную картину, они вешают ее на стену. Он даже обещал мне, что я смогу лицезреть воочию этот процесс…

— Когда? — Трэвор буквально впился в нее взглядом.

— Я точно не знаю… — ответила Эллис, с трудом выдерживая этот цепкий взгляд, холодный и блестящий, как серебро. — Кажется, на следующей неделе.

— Думаю, вам не составит труда задержаться здесь еще на какое-то время?

— Зачем вы спрашиваете? — криво усмехнулась Эллис. — Вы же знаете, что мне придется это сделать.