Мы подошли к стойке, переступив через свалившегося под ноги пьяницу.

— А-а. В первый раз в городе? — протянул трактирщик — низкорослый мужчина с пузом и огромными пушистыми усами. Он осмотрел нас, задержав взгляд на мне.

Что-то я не подумала, что буду привлекать излишнее внимание. Хотя мне какое дело, пусть попробуют сунуться.

Мужчины даже пить перестали, наблюдая за нами.

— Мы проездом. Нам бы две комнаты, — перешел сразу к делу Дарм, приобняв Ингенель за талию. — Для меня и моей жены, — поцеловал опешившую девушку в висок. — И кузине.

Кузина? То есть я ему кузина? Хотя прикрытие ничего так.

Ингенель растерянно посмотрела на меня. Но что я сделаю, если наш лидер уже все придумал.

— Даника! — рявкнул хозяин, а из двери позади стойки показалась рыжеволосая девчушка с веснушчатым лицом. — Приготовь две комнаты.

Та глянула на нас и кивнула.

— Погодите немного. Можете перекусить, пока моя дочь комнаты приготовит. Постояльцев у меня не так много. Какими судьбами тут?

— Проездом, — кратко ответил Дарм, выразительно глянув из-под лба. — Нам на пару дней, а дальше как получится.

Мы сидели за столом, поедая вкуснейшее тушеное мясо с пивом. Ингенель пила простую воду.

— Я не хочу с тобой жить, — сказала Ингенель, глядя на Дарма. В карих глазах виднелась усталость.

— Эвери, нужна отдельная комната, — ответил тот, запихивая огромный кусок мяса в рот.

Я закатила глаза. Упрямый демон. Проще скалу попросить сдвинуться. Ингенель уткнулась в тарелку, вяло перебирая еду.

— Очень вкусно, — Дарм уплетал очередной кусок. Ему, как мужчине, заказали двойную порцию.

— Слушай, а ведь эти скрытые во тьме могут нам помочь, — задумалась я.

— Думаешь? — демон посмотрел на меня, задержавшись на секунду.

— Да. Зачем стараться нам, когда кто-то другой может за нас это сделать? — я пожала плечами.

— Дойти туда все равно надо самим.

Я наклонилась к нему, так, чтоб нас никто не слышал:

— Знаю, но информацию они-то смогут найти быстрее нас. И ты свои способности попридержал бы.

Дармструг укоризненно посмотрел на меня.

— Они легкие. Едва заметные.

Я закатила глаза. Выпендрежник.

На улице раздался шум. Кто-то кричал, свистел, зазывая народ. Нашли время. Спать скоро ложиться, а они разорались.

Многие тут же выскочили из таверны, а кто не смог выйти на ногах — пополз. Трактирщик тоже хотел выйти, но мы оставались на своих местах.

— Что же там такое? — обращался он не то к двери, не то к нам.

— Вы можете сходить.

— Ага, а чернорукие влезут, как только я переступлю порог. Вам самим неинтересно? — прищурил он свои хитрющие глазки.

— Мы сходим, — сказал Дарм, с явной неохотой отодвигая еду. Будь, как все, и никто ничего не заподозрит — одно из правил демонов, старавшихся казаться людьми.

На небольшой площади, которая служила центральным местом этого района, стоял отряд во главе с инквизитором в латах. Разве что без шлема.

На его нагруднике виднелся позолоченный крест. Остальные стражники в кожаных доспехах.

Инквизитор скользнул взглядом по зевакам. На площади воцарилась такая тишина, что даже самые глубокие пьянчуги протрезвели вмиг от его холодного пронзительного взгляда. Кто-то даже икнул и тут же получил взгляд, полный презрения.

— По приказу Главного инквизитора Эдмунда Корвестра все выходы из города закрываются ДО ОСОБОГО распоряжения! — громким басом начал инквизитор. — Замеченные на улице в темное время суток будут немедленно доставлены в отделения стражи! При сопротивлении будет применяться оружие.

В общем, стражи в ночное время суток будут делать, что хотят. Руки у них развязаны инквизицией. И это явно связано не с нами. Что же здесь происходит? К чему такая суматоха?

И что может быть хуже для демонов, запертых в городе полном инквизиторов?

Толпа стала расходиться. Мы тоже только обернулись в сторону таверны, как Ингенель сорвалась с места и побежала к инквизитору. Тот уже развернулся уходить, как она его схватила за рукав.

— Он мой муж! — крикнула она с безумным блеском в глазах, показывая на Дарма. — Мой любимый муж!

Дармструг спокойно посмотрел на нее, а затем подошел не спеша, слегка склонив голову, будто боялся гнева служителей веры.

— Вы простите, — сказал он, аккуратно беря Ингенель под руку. — Мы только недавно поженились, а тут такая беда приключилась. Бедняжка больно головой ударилась. С ума сошла. Вот, ищу приют, куда бы ее можно было пристроить. Она у меня набожная. Придется ее в монастыре оставить.

Инквизитор смотрел то на Дарма, то на Ингенель, которая опустила голову и кусала губы. Еще немного — и заплачет. Дармструг держался спокойно. Но я знала, что это спокойствие наигранное. Он в любой момент готов разорвать на части человека, попробуй тот сделать что-то не то.

— Монастырь святой Лукреции могу посоветовать, — резко ответил инквизитор. Он выглядел уставшим, что нам на руку. И людей полно раздраженных.

Н-да, монашка нас чуть ли не подставила. Пронесло. Даже я напряглась, а рука потянулась к шее.

Дарм схватил Ингенель за руку и потащил к таверне. А я же так и думала — не может она нас предать.

— Ты никогда не получишь мою душу, муж, — прошептала она.

Дарм резко развернулся, а Ингенель врезалась в его широкую грудь.

— Мне твоя душа и не нужна. Слишком много мороки. А вот тела будет достаточно, — грубо ответил он и сжал ее в объятьях, когда она начала оседать на землю.

Пройдохи с интересом смотрели на развернувшуюся сцену. Но девушка лишь повисла на его руках. Совсем выдохлась, только признавать это не хотела. Инквизитор был ее последней надеждой избавиться от нас. Но связь с тенью Дарма не позволит рабыне навредить хозяину. Теперь она это знает.

Нам стоило быть поосторожней. Повезло, что инквизитор оказался идиотом.

В таверне гудел народ.

— Всех мрачных охотников выловят! Наконец, город будет спать спокойно.

— Всех ведьм повесят! Я говорил, что Марлин Бекер — ведьма. То-то она сбежала из города. Знала, что инквизиция ей займется.

— Говорят, что это происки демонов. Опять костры будут гореть на главной площади.

Ингенель буквально висла на Дармструге. Ее глаза закрылись, и она лишь подергивала губами, шепча что-то демону.

— Ваши комнаты готовы, — обратилась к нам дочка трактирщика. Мы последовали за ней.

Меня не покидало чувство, что за нами продолжали наблюдать. Сейчас это был другой взгляд. Изучающий, без похоти. Правда, и моя суккубская сущность молчала.