Дверь была заперта, однако Майло заколотил по ней с такой силой, что затряслись стены, и она открылась. Высунувший голову высокий ладно скроенный уроженец Ямайки лет тридцати с небольшим начал было говорить что-то враждебное, но Майло ткнул ему в лицо цвета красного дерева свой значок, и тот прикусил язык.

– Привет, – ухмыльнулся Майло.

– Чем могу вам помочь, офицер? – спросил чернокожий, в знак вызова отчетливо произнося каждый слог.

– Во-первых, ты можешь нас впустить.

Не дожидаясь сотрудничества, Майло навалился на дверь. Застигнутый врасплох, ямаец отступил назад, и мы вошли внутрь.

Прихожая была совсем крошечная, размером со шкаф, но посетители в «Современные сети связи», судя по всему, приходили не часто. Стены были цвета слоновой кости, а вся обстановка состояла из хромового с винилом письменного стола, на котором стояли электрическая пишущая машинка и телефон, и крохотного табурета за ним.

Стену позади стола украшал плакат, изображающий парочку серферов на Калифорнийском пляже, стоящих в костюмах Адама и Евы. Подпись под ними гласила: «Отправьте это особенное послание своему особенному человеку». Ева засунула язык Адаму в ухо, и хотя у того на лице было выражение тупой скуки, фиговый листок заметно топорщился.

Слева от стола была закрытая дверь. Уроженец Ямайки встал перед ней, скрестив руки на груди и расставив ноги, угрюмый часовой.

– Мы хотим поговорить с Джен Рэмбо.

– Ордер у вас есть?

– Господи, – с отвращением пробормотал Майло, – в этом гребаном городе каждый мнит себя в кино. «Ордер у вас есть?» – с издевкой повторил он. – Как актер третьего плана прямо. А теперь постучи в дверь и скажи ей, что мы здесь.

Ямаец не шелохнулся.

– Ордера нет – вы не войдете.

– Ишь ты, какой он самоуверенный! – присвистнул Майло.

Сунув руки в карманы, он ссутулился и шагнул вперед так, что его нос оказался в каком-то миллиметре от «эскимосского поцелуя»[19] с ямайцем.

– Грубить незачем, – сказал Майло. – Я знаю, что мисс Рэмбо очень занятая леди, и чистая, будто свежевыпавший снег. В противном случае мы пожаловали бы сюда, чтобы устроить обыск. И вот тогда нам потребовался бы ордер. Мы же хотим просто поговорить с ней. Поскольку ты, похоже, еще не настолько продвинут в юридической грамоте, чтобы понимать разницу, позволь просветить тебя, что никакой ордер не требуется, если один человек просто хочет поговорить с другим.

Ямаец раздул ноздри.

– Итак, – продолжал Майло, – выбор за тобой: ты можешь поспособствовать этому разговору, а можешь и дальше чинить препятствия отправлению правосудия, и в этом случае я нанесу тебе серьезные телесные травмы, не говоря про значительную боль, и арестую за нападение на сотрудника полиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Надевая на тебя наручники, я затяну их так туго, чтобы вызвать гангрену, после чего позабочусь о том, чтобы тебя обыскал садист, а затем прослежу, чтобы тебя бросили в камеру предварительного заключения к полудюжине членов Арийского братства.

Ямаец задумался. Он отступил было от Майло, но тот шагнул следом за ним, дыша ему в лицо.

– Я посмотрю, свободна ли мисс Рэмбо, – пробормотал ямаец и, приоткрыв дверь, просунулся внутрь.

Он тотчас же появился снова, с горящими от бессилия глазами, и дернул головой, указывая на раскрытую дверь.

Мы прошли следом за ним в пустую приемную. Задержавшись перед двустворчатой дверью, ямаец набрал комбинацию на кодовом замке. Послышалось тихое жужжание, и он открыл одну створку.

В кабинете размером с танцевальный зал за металлическим столом с мраморной крышкой сидела темноволосая женщина. Пол был покрыт упругим ковролином цвета сырого цемента. За спиной окно во всю стену, забранное дымчатым стеклом, предлагало расплывчатый вид гор Санта-Моника и долины перед ними. Одна сторона кабинета была отдана фантазиям какого-то декоратора из Западного Голливуда – беспощадные современные кресла, обтянутые розово-лиловой кожей, кофейный столик с плексигласовой столешницей, такой острой, что ею можно было резать хлеб, сервант в стиле ар-деко[20] из красного дерева и шагрени, похожий на тот, который я недавно видел в каталоге аукциона «Сотбис»: тот ушел за цену, превышавшую то, что Майло приносит домой за целый год. Напротив этого пестрого сборища находилась деловая зона: стол для совещаний из красного дерева, черные стеллажи, два компьютера и угол, заполненный фотографическим оборудованием.

Встав спиной к двери, ямаец снова принял позу часового. Он усиленно постарался натянуть на лицо воинственное выражение, однако сквозь сумеречную поверхность кожи просвечивала прихлынувшая кровь.

– Ты можешь идти, Леон, – сказала женщина. Голос у нее был веселый.

Ямаец колебался. Выражение лица женщины стало жестче, и он поспешно вышел.

Оставаясь за столом, женщина не предложила нам сесть. Тем не менее Майло сел, вытянул свои длинные ноги и зевнул. Я сел рядом с ним.

– Леон сказал, что вы вели себя очень грубо, – сказала женщина.

Ей было около сорока, коренастая, с маленькими мутными глазками и короткими пухлыми руками, барабанящими по мрамору. Волосы подстрижены коротко и просто. На ней был сшитый на заказ черный деловой костюм. Гофрированный лиф белой крепдешиновой блузки казался совсем не к месту.

– Вот как, – сказал Майло. – Честное слово, мисс Рэмбо, прошу прощения. Надеюсь, мы не оскорбили его чувства.

Женщина рассмеялась аденоидным рычанием:

– Леон у нас примадонна. Я держу его в качестве декорации.

Достав длинную тонкую черную сигарету, она закурила и, выпустив облачко дыма, проследила, как оно поднялось к потолку. Когда облачко полностью рассеялось, она заговорила:

– Ответы на первые ваши три вопроса следующие: во-первых, это курьеры, а не проститутки. Во-вторых, то, чем они занимаются в свободное время, это их личное дело. В-третьих, да, он мой отец, и мы где-то раз в месяц разговариваем по телефону.

– Я не из полиции нравов, – сказал Майло, – и мне глубоко наплевать на то, если ваши курьерши в конечном счете трахаются с сексуально озабоченными стариками, нюхающими кокаин и постоянно теребящими свои яйца.

– Какая великодушная терпимость с вашей стороны, – холодно произнесла женщина.

– Я этим славлюсь. Живи сам и дай жить другим.

– В таком случае что вам нужно?

Он протянул свою визитную карточку.

– Убойный отдел? – Ее брови слегка взметнулись вверх, однако в целом лицо осталось бесстрастным. – И кого пристукнули?