Через полгода Ирина Ильинична переоформила квартиру на Деничку, как и обещала. Деничка торжественно принес Марте бумаги, произнес гордо:

— Вот… Теперь это наша квартира. То есть моя. А значит, и твоя. Теперь ты чувствуешь себя полноценной хозяйкой?

— Ну да, конечно… Моя, значит, твоя… Твоя, значит, моя… А вдруг ты решишь со мной развестись, а?

— Я?! Развестись? — искренне изумился Деничка, поднимая на нее глаза. — Да как тебе такое вообще в голову пришло?

— Не знаю… Чего-то подумалось вдруг. Но ты не обращай внимания, я в последнее время сама себя не узнаю, всякие дурацкие мысли в голову лезут.

— Может, ты беременна?

— Да ну тебя, скажешь тоже…

— А что? Я бы рад был. И мама бы рада была. Тем более у нас теперь своя квартира есть…

— Да, квартира у нас есть. А дипломов пока нет. Поэтому ваша с мамой радость откладывается до лучших времен, Деничка.

— Но мама бы помогла нам с ребенком.

— А тебе не кажется, что ты уже большой мальчик, а? Что хватит уповать на мамину помощь? Что надо научиться самому принимать решения?

— Ты сердишься, Марта?

— Да не сержусь я… Просто… Я ведь действительно ничем не защищена, получается. Все кругом твое, а я… Как была ни с чем, так и остаюсь ни с чем. И ты хочешь, чтобы я еще ребенка заводила при таких обстоятельствах? Когда я на птичьих правах?

— Ах, вот ты о чем… Да господи, Марта! Хочешь, я завтра же пойду и перепишу эту квартиру на тебя? Хочешь?

— То есть как это — перепишешь? С ума, что ли, сошел? Кто тебе позволит ее переписать?

— Да я и спрашивать никого не буду! Квартира по документам моя? Моя! Значит, я ею могу распоряжаться по своему усмотрению? Вот я и распоряжусь! Завтра же пойду и оформлю на тебя дарственную!

— Ну, не знаю… А мама что скажет?

— Да ничего она не скажет! Потому что ничего не узнает! Пусть она думает, что квартира по-прежнему на меня оформлена.

— Как-то это неожиданно для меня… Такой поступок… Я даже не предполагала, что ты на такое способен, — тихо, но вполне внятно бормотала Марта, стараясь вложить в свое бормотание побольше удивленного восхищения и благодарности. А потом вдруг так взглянула на Деничку… Ей казалось, что сама себя превзошла. Сара Бернар, Вера Комиссаржевская, Марлен Дитрих в одном флаконе!

Денис с большой радостью вобрал в себя и бормотание, и восхищенный взгляд молодой жены. Если бы не поздний вечер за окном, вскочил бы сию секунду и помчался в нужные инстанции, чтобы немедленно претворить в жизнь «поступок». Ему очень хотелось, чтобы именно так — немедленно. И если б не долгие сроки, необходимые для оформления бумаг… И кто придумывает эти дурацкие сроки?!

Но сроки послушно истекли, как им и полагается. Через месяц Марта держала в руках нужную бумагу, в которой черной по белому значилось, что она теперь не кто-нибудь, а «одаряемая», то есть самая настоящая владелица двухкомнатной малометражки в хорошем районе города, владелица спаленки удобной квадратной кухни и гостиной с белыми стенами, залитыми по утрам желтым солнечным светом.

Странное у нее было ощущение. Радостное и… подлое немножко. Но подлость эта вовсе не казалась подлостью в самом плохом смысле этого слова, а казалась неким хулиганством, неким отвоеванным у несправедливой судьбы знаменем. Потому что… Почему одним все, а другим ничего? Не хотите делиться, так мы сами у вас возьмем, пусть и подлостью! А как вы хотели? Чтобы мы такие, все из себя подлые и плохие, ваших Деничек безоглядно любили? Да не дождетесь! Пусть уж теперь как повернется, так и повернется.

Оно и повернулось. Как-то само собой. Однажды позвонила Ирина Ильинична и со слезами сообщила сыну, что умерла в сибирском городке ее мама, то бишь Деничкина родная бабушка, и что надо ехать на похороны.

Марта с Ириной Ильиничной и Деничкой не поехала. Сказалась больной. Проводив Деничку до такси, скорбно помахала рукой вослед и вернулась в квартиру. Села с ногами на диван, огляделась, привыкая к своему новому положению.

Одна. Сама по себе. Полная хозяйка. Боже, как хорошо!

Да, хорошо. Но чего-то не хватает. Радостной суеты не хватает, вот чего…

Встала с дивана, вышла в прихожую, подняла телефонную трубку, набрала номер Никиты. Пока слушала длинные гудки, думала с благодарностью о Деничкином отце — это он расстарался с тем, чтобы в квартире у них телефон был. О благодарности за саму квартиру как-то не думалось — уже успела свыкнуться с мыслью, что только она является ее полноценной хозяйкой. К хорошей мысли ведь быстро привыкаешь. Пусть и подлой где-то. Тем более это не подлость, а что-то вроде женского хулиганства. Она не успела додумать эту спасительную мысль, потому что Никита наконец взял трубку. Ей было приятно услышать, как он обрадовался:

— А, Марта, привет! Чего звонишь? Прокатиться хочешь?

— Нет, я в гости тебя хочу пригласить. На романтический вечер. Придешь?

— А как же твоя семейная жизнь? Не помешаю?

— Я буду свободна ближайшие две недели. А может, и больше. Давай приезжай.

— Да я-то приеду, я-то всегда пожалуйста… Но, надеюсь, с балкона прыгать мне не придется? У тебя какой этаж?

— Прыгать не придется, не бойся. В опасном случае я тебя в шкаф спрячу. Как в лучших анекдотических традициях.

— Ну, это меня мало успокаивает… А если ты забудешь? Потом лет через десять откроешь антресоли, и тебе на голову мой скелет упадет. Представляешь картинку, да? И что тогда мужу объяснять станешь?

— Да ладно, хватит прикалываться! Я ж тебе объясняю — в ближайшие две недели я совершенно свободна и счастлива… Что тебе приготовить на ужин? Заказывай!

— О, на ужин… Прям как в кино! А свечи будут?

— Будут. Все будет. Так что тебе приготовить?

— Значит, так, погоди… Стало быть, мне грудинку телячью с марципаном, запеченную в ананасе на вертеле!

— Да ну тебя! — счастливо засмеялась Марта. — Где я тебе в квартире вертел возьму? Я просто мясо в духовке запеку, с лимоном и с грибами. Пойдет?

— Звучит вкусно. Уговорила. Давай мясо с грибами.

— Ну, тогда часам к восьми я тебя жду.

— Жди. Жди меня, и я приду. Страсть как люблю такую романтику. Хотя, если честно, меня еще никто на романтический ужин не приглашал.

— Ну вот и славно! Надо же когда-то начинать! Давай, жду!

Готовить романтический ужин и накрывать на стол оказалось ужасно приятно. И волнительно. И празднично. И даже пришлось сбегать в ближайший хозяйственный магазин за свечами — в доме их не оказалось по причине ненадобности. Не для Денички же романтический ужин устраивать!

Никита позвонил в дверь ровно в восемь. Вошел, опасливо озираясь, произнес осторожно:

— А точно твой муж не придет? Как-то мне не по себе, знаешь…