– Больше не живёт в нашем городе?

– Живёт. Он здесь был всего раз, – задумчиво сказал Юрий. Тот день запомнился хорошо, потому что именно тогда он увёл Виту с собой, чтобы прожить с ней два жарких месяца среди зимы. Она согревала его постель, дарила наслаждение, а потом ушла, оставив после себя разочарование. – Но я его не знаю. Раньше не видел. Вита о нём не говорила. Могу только предположить, что он имеет отношение к медицине.

– Почему ты так решил?

– Потому что ей кое-что было нужно. Она ушла как только поняла, что не получит от меня ничего, вон к нему, – Юрий указал пальцем на мужчину, сидевшего за соседним столиком. – Травматолог.

– Понятно. Мы не могли бы уйти отсюда? – резко закрыла тему Слава, поняв, что ловить больше нечего.

– Конечно.

Юрий поднялся с дивана и протянул руку. Усмехнувшись, девушка оперлась на неё и позволила сопроводить себя к выходу. Туфли безжалостно сжимали пальцы на ногах и натирали пятку. С невероятным наслаждением она скинула их, едва оказалась в машине.

«Егор прав. Дно не для меня», – с грустью подумала она, вспоминая тихие вечера с ним вдали от шума городских улиц где-нибудь на берегу реки.

– Ночная жизнь набила мозоль? – с лёгким смешком произнёс Юрий.

– Точно. Это не моё.

– Что будешь дальше делать?

– Не знаю. У Виты есть подруга. Извекова, кажется. Знаешь её?

– Жанетта. Кто ж её не знает? «Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой», – Юрий продекламировал известный стишок Агнии Барто.

– Возможно, она в курсе, кто был до тебя. Где она тусит?

– Обычно в «Джимбо».

– Отлично. Завтра схожу, – вздохнула Слава, шевеля пальцами на ногах. Больше никаких туфель. Кроссовки, джинсы с защитой, куртка и шлем. Так привычнее, и плевать, что об этом подумают окружающие.

– Может, послезавтра? Завтра у меня дежурство.

– Дежурь на здоровье. Ты там точно нужнее. Я зайду утром к Егорке. Можно?

– Конечно. Он будет рад. Ты удивишься, как он изменился, – с воодушевлением воскликнул Юрий, мгновенно превращаясь в доктора, помешанного на пациентах. – Наедает граммы не по дням, а по часам.

– Пусть копит силы. Они ему пригодятся.

– Вита ещё пожалеет, что отказалась от него. Я в принципе, её отца понимаю. Отправил от позора подальше. Хотя странно, теперь печётся о внуке. Не могу их понять. Правда, и Виту в роли матери не представляю. Она хорошая, добрая, но не семейная. Для неё ребёнок сродни смерти. Зачем ей нужна была эта беременность? – рассуждал Юрий, заходя в мыслях далеко и не замечая изумления на лице Славы.

– Куда Жилин дочь отправил? – слегка прочистив горло, спросила девушка. До сих пор она верила в её смерть. В устах отца звучало очень убедительно.

– Говорят, в Австралию, в наркологическую клинику. Думаешь, надеется, что, вернувшись, она возьмётся за ум?

– Я… не знаю. Это не моё дело. Мне всё равно, что у Жилина на уме. Семь пятниц на неделе. То не нужен внук, то нужен. Мне жаль Егорку. Он славный парень. Посмотрю, что за отец у него, а то, может, детдом это не так уж и плохо. Ваш гламур – сплошная ересь. Жизнь из удовольствий, шмоток и постоянного соревнования, у кого больше. Прости за прямоту. Это не моё. Я не ханжа. Признаю, клуб роскошен, сервис отличный, можно знак качества ставить, но расслабляться, как ты выражаешься, там я не желаю. Мне проще на байке погонять. Удовольствия больше, – выговорилась Слава, глядя на проносящиеся улицы. – Похоже, подъезжаем. Спасибо за вечер. Завтра загляну.

– Постой. Не ходи одна в «Джимбо», – нервничая, произнёс Юрий, когда остановил машину возле подъезда. – Там…

– Знаю я что там: секс, наркотики и рок-н-ролл. Не переживай. Обещаю оставить бар в целости. Стриптиз танцевать не буду, колёсами не закидаюсь. Разве что перееду кого-нибудь на байке, – шутя, ответила Слава. О баре «Джимбо» в городе не слышали только древние старушки и младенцы, одни из-за глухоты, другие по малолетству. Именно из этого заведения привезли в роддом истекающую кровью Виту.

– Зря смеёшься.

– Ты же доктор. Спасёшь, если что. Не дрейфь. Доброй ночи. Попробуй выспаться до дежурства, – девушка вновь попыталась выйти из машины.

– Позволь побыть другом, – смирился мужчина, взглядом приглашая дождаться, когда он проявит полагающуюся галантность. – Одна минута и ты свободна.

– Уговорил.

Довольный тем, что Слава послушала его, Юрий выскочил из машины, обогнул её и открыл дверь с пассажирской стороны.

– Прошу, – с улыбкой произнёс он и протянул руку.

– Спасибо.

Слава уцепилась за крепкую ладонь и выбралась из салона. Босые ноги ступили на асфальт. Приятного было мало, но всё же лучше, чем каблуки. Гораздо удобнее нести туфли в руке.

– Эй! – вскрикнула она, взмыв в воздух. От неожиданности она махнула рукой, и острые каблуки прочертили по мужскому лицу две полосы. – Поставь меня на землю, друг.

– Вот именно, друг. Как друг, я не могу позволить тебе собирать грязь. Вдруг ещё наколешь пятку чем-нибудь. Мне не сложно, – довольно ухмылялся Юрий, нажимая на кнопку брелока, чтобы закрыть машину. Сейчас он не распускал руки, а использовал их в самом правильном качестве – бережно держал на них то, ради чего был готов отказаться от всех удовольствий светской жизни. В эйфории он не ощутил удара каблуками. – Доставай ключи.

– Друг, ты делаешь себе больно, – расстроенно сказала Слава и, порывшись в рюкзачке, выудила оттуда связку ключей.

– Да, я делаю больно себе, – шепнул он и уткнулся носом ей в волосы. – Не переживай. Ты в безопасности.

– Я знаю, – смутилась она, позволяя нести себя к лифту. – Вообще-то, я хожу по лестнице. Но так и быть, облегчу твою участь.

– По лестнице? Отлично. Какой этаж? Куда идти?

– Этаж четвёртый. Лестница там, – Слава показала направление. – Хватит уже шутить. Поставь меня на пол. Дойду сама. Обещаю вымыть и продезинфицировать ноги самым тщательным образом.

– Молчи, подруга. Дай мне пострадать вволю, – усмехнулся Юрий и слегка подкинул её в воздух, чтобы удобнее взяться.

– Что с тобой сделаешь? Страдай, – улыбнулась девушка и ухватилась за его шею. Ей стало уютно. Она точно знала, что находится в руках друга, который не позволит себе ничего большего. Чуйка работала исправно.

Они поднялись на четвёртый этаж с небольшими передышками. Несмотря на физическую выносливость, чувствовалось, что спасателю босоногих жертв светской жизни это далось нелегко. Дыхание стало тяжёлым, лицо раскраснелось. И всё же до двери он ни разу не отпустил Славу, и лишь когда она открыла замок, бережно поставил ношу на пол её собственной квартиры, но сам так и не переступил порог.

– Доброй ночи, – шепнул он и поднял руку, прося мгновение передышки. – Ты упряма как сто ослов. Сейчас…