* * *

— Это извечная проблема, которая всегда стояла перед предводителями германской армии, начиная с Мольтке-старшего и Шлиффена. Они спрашивали себя о том, где искать решение, на Востоке или на Западе, — генерал Ференц Сомбатхейи, начальник венгерского Генерального штаба встал, заложив руки за спину, подошел к окну, взглянул на аккуратно подстриженные деревья, обрамляющие аллею парка, и на заснеженный фонтан, окруженный мифологическими скульптурами. Фельдмаршал Кейтель, сидя за столом, накрытым картами, внимательно смотрел на венгра, ожидая, что же тот скажет дальше.

— Немцы всегда стояли перед дилеммой, — помолчав, продолжил Сомбатхейи, — переносить центр военных действий на Запад или на Восток. По-моему, положением на Востоке овладеть уже невозможно в создавшейся ситуации. Только если собрать все силы с Западного фронта, ещё можно попытаться добиться решающего успеха и уничтожить русские вооруженные силы на Украине. Положение на Востоке принимает роковой характер, чего вы не можете не понимать, — генерал вернулся к столу и остановился, глядя на карту, показывавшую боевую обстановку. — Не знаю, представляете ли вы и ваш штаб в полной мере, какую рискованную игру ведёте. Вы должны отдавать себе отчет, что русское наступление преследует не только военные цели. СССР намерен повсюду насаждать свой режим, и для этого в Москве подготовлены специальные люди. Они ведут интригу, подобную той, что вели на севере с выходом Финляндии из войны, но цель интриги — не Венгрия, а Румыния. Если вместо того, чтобы уделить внимание Румынии и взять там ситуацию под контроль, вы будете продолжать заниматься Венгрией, там произойдет ужасный прорыв, в сфере которого окажутся все балканские страны.

— Я не политик, я солдат, — ответил Кейтель сдержанно, — но в отношении Румынии мы вполне уверены. Антонеску недавно приезжал в Берлин и заверил нас, что твердо будет стоять на стороне германского союзника.

— Он может заявлять это от своего лица, — Сомбатхейи с сомнением покачал головой, — но известно, что народ не поддерживает его так, как поддерживают венгры Хорти. Это фигура, за которой одни слова, пустые обещания. Видя, что происходит в Румынии, немцы не должны предаваться иллюзиям, будто любой политический деятель, который будет им угоден, сможет заменить адмирала в Венгрии. Такого человека нет, и взяться ему неоткуда. Тогда как применение силы вызовет нестабильность, неуверенность. Это разделит людей, нарушит единство Венгрии, подорвет спокойную и мирную ситуацию, наблюдающуюся в стране в последние годы. Стабильная ситуация выгодна не только Венгрии, но и Германии. Вторжение в Венгрию вызовет большой международный резонанс, — генерал сделал значительную паузу, а затем произнёс скептическим тоном. — Оно покажет, что, несмотря на то, что Венгрия выполняла все требования рейха, её все равно проглотили. Западные союзники Сталина также отреагируют на это — не исключено, что бомбардировками. От авианалётов могут пострадать важные военные объекты, что нанесет ущерб, в том числе и Германии, ведь преобладающая часть нашей промышленности работает на рейх. Для транспортировки военных грузов используется транспортная сеть Венгрии, и только за прошлый год мы пропустили тринадцать тысяч составов с различными военными грузами. Грузооборот на Дунае составил более полутора миллионов тонн. Это ли ни подтверждение факта, что Венгрия верна её союзническим обязательствам. Если Германия применит силу в отношении Венгрии, Дунайский бассейн перестанет быть спокойным тылом с надежными коммуникациями, ведущими к важному южному участку фронта — на Украину, на Балканы — его станут постоянно бомбить.

— Я ещё раз повторяю вам, генерал, я не политик, я солдат, — Кейтель раздраженно пристукнул ладонью по столу. — Я выполняю то, что мне приказывает фюрер. А фюрер полон решимости наконец навести в Венгрии порядок. Нельзя допустить, чтобы в Венгрии случилось то же самое, что с Муссолини в Италии в сорок третьем году. К тому же, когда весь дом объят пламенем, совершенно недопустимо, чтобы на одном из его этажей делали вид, что ничего не происходит, и продолжали жить в полном спокойствии. Это невозможно.

— Немцы сами несут историческую ответственность за те шаги, которые предпринимают, — Сомбатхейи нахмурился, понимая, что разубедить Кейтеля не удалось. — Опрометчиво применив силу против Венгрии, вы возьмете на себя колоссальную ответственность перед мировым сообществом, для которого не пройдет незамеченным, что с Венгрией расправились самым скверным способом, притом в тот момент, когда мы мобилизуем и направляем войска против общего врага — большевистской России.

— Я только лишь выполняю приказ фюрера, — Кейтель встал и наклонил голову, давая понять, что переговоры окончены. — Прошу довести все обстоятельства нашей беседы до его высокопревосходительства адмирала Хорти.

— Я вас понимаю, господин фельдмаршал, — ответил Сомбатхейи сдержанно. — Можете не сомневаться, я сегодня же буду иметь честь доложить регенту, чтобы он мог принять решение по поводу приглашения вашего канцлера в Клейсхайм на переговоры.

* * *

— Что ж, они предприняли первый шаг, попытались надавить через военных, — Вальтер, сидя за столом в рабочем кабинете на Беркаер-штрассе, внимательно ознакомился с текстом только что дешифрованного сообщения, а когда закончил читать и положил бумагу перед собой, то явно расстроился. Маренн, сидевшая на гостевом стуле по другую сторону стола, сразу заметила это, хотя Шелленберг старался держаться непринуждённо.

— Возможно, это последняя попытка повлиять на Хорти мирным путем. Или её умелая имитация, — он усмехнулся. — Направили старого служаку Кейтеля. Ради армии, военного успеха он готов на все и никогда не лезет в политику, поэтому фюрер долго терпит его, несмотря на неудачи на фронтах. Кейтель вызвал в Баварию, в замок Шлайсхайм, начальника венгерского Генерального штаба генерала Сомбатхейи и постарался убедить, что ввод германских войск на территорию Венгрии жизненно необходим не только для Германии, но выгоден также и Венгрии. Похоже, не получилось, — Вальтер бросил взгляд на сообщение, лежавшее на столе. — Кейтель вернулся в Берлин несолоно хлебавши. Удивляться не приходится.

Шелленберг встал и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету:

— Генерал Сомбатхейи отнюдь не кабинетный служака. Он лично участвовал в Восточной кампании. Он командовал Карпатской группой в 1941 году, которая была самым боеспособным подразделением венгерской армии на тот момент. В составе семнадцатой полевой армии вермахта они принимали участие в начальном этапе боевых действий и вышли в результате четырехмесячных боев к излучине Северного Донца. Все это стоило венграм потери восьмидесяти процентов танков, тридцати самолетов и четырех тысяч человек личного состава. Потери произвели на Сомбатхейи большое впечатление. Он составил адмиралу Хорти отчет, и в результате довольно жесткой переписки между Хорти и фюрером Карпатская группа была возвращена на родину. Сомбатхейи был назначен начальником венгерского Генерального штаба. Он выезжал не один раз на фронт с инспекционными поездками венгерских войск, оставленных в германском тылу для охраны коммуникаций. Мне приходилось видеть его служебные записки, где он неоднократно жаловался адмиралу на пренебрежительное отношение немцев к союзникам в том, что касается снабжения и медицинского обеспечения, — Вальтер взглянул на Маренн, и та кивнула. — Он требовал довести это до сведения германского фюрера, что Хорти всегда исправно делал. Ну а потом случился Сталинградский провал.