Маренн взяла меховое манто, висевшее на спинке кресла. Комок встал в горле, она почувствовала, что задыхается от отчаяния.

— Да, хорошо, — пробормотал Шелленберг.

Маренн стремительно прошла к двери, держа манто в руке, но услышала она за спиной голос Вальтера:

— Насколько я помню, когда Францу Иосифу доложили о гибели императрицы, он сказал: «Вы не представляете, как я любил эту женщину».

Маренн остановилась, не поворачиваясь.

— Наверное, это тоже своего рода проклятие, — продолжал Вальтер, — и одно неотделимо от другого. Я хорошо понимаю Франца Иосифа и думаю, он не пожелал бы иного. Я тоже.

— А она покидала его, — тихо ответила Маренн, — старалась всеми способами охладить его пыл, сама приглашала любовниц, чтобы он поскорее забыл ее. Она желала остаться только лишь императрицей, не женой, потому что не могла выносить устроенного его матерью солдатского этикета. Она искала, кто заменит ее…

— Но никто её не заменил. Ни при жизни. Ни после смерти, — докончил Шелленберг.

Маренн обернулась, Вальтер неотрывно смотрел на неё. Она подошла к нему совсем близко, прислонилась лбом к его плечу. Он обнял ее, привлек к себе, вытащил деревянную спицу, скреплявшую ей волосы на затылке, и те каштановой волной скользнули вниз.

— Ты так же, как Зизи, считаешь, сколько волосков выпало после каждого расчесывания? — спросил он, чтобы скрыть волнение.

— Ты же знаешь, что нет, — ответила Маренн с лёгкой улыбкой. — У меня нет столько свободного времени, сколько было у Зизи, и даже если я нежданно-негаданно сделаюсь королевой, его у меня все равно не будет. Ведь я не оставлю свою работу, постараюсь совместить её с новыми обязанностями.

Шелленберг, осторожно взяв любимую женщину за подбородок, заставил её приподнять голову и приник поцелуем к губам. Маренн, бросив манто, которое всё ещё держала в руках, обняла Вальтера, но затем он отстранился от неё и почти отвернулся:

— Все, иди, иди, мне ещё надо работать. Проводи Лизу. Она хотела увидеться с тобой.

Маренн поймала его ладонь, нежно пожала её:

— Хорошо.

Подобрав манто, которое бросила, не подумав, она пошла к двери и так же, как несколько минут назад, снова оглянулась. Маренн все ещё ощущала пронизывающий жар объятия. Вальтер тоже смотрел на неё. Потом, словно пересилив себя, опустил голову.

* * *

— Ты прямо из Берлинерхалле? — Лиза кивнула на вечернее платье своей подруги. — А меня шеф не пустил на концерт, — говоря о Геббельсе, Лиза кисло скривила губы. — Подбросил срочное дело — подобрать ему цитаты для доклада, и отложить было никак нельзя, — рукой, затянутой в замшевую перчатку, она смахнула снег с воротника своей шубки. — Напыщенный такой. Ещё бы! В кои-то веки ему поручили важнейшее дело — провести совещание с Кейтелем, Кальтенбруннером, и чтоб он всеми командовал от лица фюрера. Я думала, он лопнет от собственной значимости. А тут я с концертом. У него чуть глаза на лоб не вылезли, — девушка рассмеялась и, понизив голос, передразнила Геббельса: — Фройляйн Аккерман, вы не понимаете, какое решительное время наступает для Германии?!

— А ты что ему ответила? — поинтересовалась Маренн, чтобы поддержать разговор.

— Ну что ему ответишь? Пришлось смириться. Яволь! Что еще? Без моих цитат, выбранных именно сегодня вечером, Германия обязательно погибнет, — съязвила Эльза. — Ничто её не спасет. Как концерт?

— Божественно, — ответила Маренн. — Ты же знаешь фон Караяна.

— О, да! — Эльза кивнула. — Вальтер сказал то, что я передала ему сегодня? Это важно для тебя? — она спросила серьезно.

— Да, важно, — кивнула Маренн.

— Хорошо, что мне удалось выполнить поручение. Не думай, что выйти из нашего Министерства пропаганды незамеченной, когда шеф лично за тобой следит, это просто, — пошутила связная.

— Я понимаю, — Маренн улыбнулась. — Может быть, останешься выпить кофе?

— А как же моя работа?! — Эльза с притворным ужасом всплеснула руками. — Вчера цитраты подбирала, а на сегодня, ты думаешь, у меня нет поручений? Мне нужно возвращаться, иначе будет скандал. Если исчезну на пару часов, Геббельс ещё как-нибудь переживет. Он понимает, что и Генриху я должна уделить внимание, поэтому не держит меня на работе круглые сутки, чтобы не ссориться с гестапо. Однако всему есть предел. Если пропаду на полдня и ничего не сделаю — шеф не потерпит. Так что, спасибо за приглашение, но — бегу, бегу! Выпьем кофе как-нибудь в другой раз.

Вытащив ключи из кармана шубки, Эльза направилась к машине, но вдруг приостановилась.

— Мне не хотелось говорить, — девушка повернулась, и на её лице появилось замешательство, обычно ей не свойственное. — Мне кажется, Вальтер — это куда лучший вариант, чем… — она осеклась, не договорив, но Маренн поняла её. — Я заметила, он выглядел сегодня счастливым. Где-то внутри успокоился. Внешне, конечно, это не так бросается в глаза. Он умеет себя сдерживать.

— Ты тоже знаешь о похождениях Отто? — спросила Маренн.

— Нет, я говорю не о похождениях, — Эльза пожала плечами. — Я о чувствах Вальтера. О чувствах к тебе. Ладно, поехала, — она распахнула дверцу автомобиля, села за руль. — Мне пора. Увидимся!

— Увидимся. Будь осторожна.

Маренн наклонилась. Эльза чмокнула её в щеку, а затем захлопнула дверцу. Заработал мотор; машина тронулась. Маренн медленно шла позади, наблюдая, как автомобиль подъехал к воротам и как Эльза предъявила пропуск эсэсовскому охраннику. Ворота открылись. Когда машина выехала, Маренн вернулась на крыльцо, а затем, отряхивая снег с подола платья, вошла в холл, чтобы снова попасть в кабинет к Вальтеру и попросить того вызвать шофёра. Ей пора было домой — переодеться и спешить на работу. Правда, немного времени ещё оставалось, ведь Маренн вчера предупредила, что вряд ли появится на работе до обеда.

Никуда ехать не хотелось. Вдруг навалилась такая усталость, что Маренн, решив пока не отвлекать Вальтера, поднялась на второй этаж и прошла в жилой флигель. Почтенная фрау Амалия, домохозяйка Гедесберга, с аккуратно причесанными седыми волосами, в идеально белом переднике поверх строгого темно-синего платья, украшенного лишь атласным белым воротником, принесла на подносе кофе. Оставив всё на столике перед зажженным камином в спальне, фрау Амалия поклонилась и вышла.

— Благодарю, — задумчиво сказала Маренн ей вслед.

Она подошла к окну. Этот флигель выходил к озеру. Черная гладь воды, местами подернутая льдом, просвечивала за высокими заснеженными деревьями. Гладкую поверхность воды изредка вспарывали, взлетая, дикие утки. Их собралось вдоль берега немало. Они жили здесь стаями, каждая отдельно, не смешиваясь, и пережидали зиму, ведь озеро, подпитываемое подземными ключами, не замерзало даже в морозы.

Маренн вернулась к камину, вытянула из зеленой пачки тонкую коричневую сигарету с ментолом, взяла зажигалку и, опустившись в кресло, закурила. Яркие языки пламени колыхались за ажурной решеткой, и было слышно, как потрескивают дрова.