– Здравствуйте, – сказала я.

– Здравствуй, красавица, – ответил мне мужчина лет пятидесяти, с запорожскими усами; он держал в руках какой-то ящик.

На лестницу выглянула Ольга Николаевна и спросила, не ремонт ли собираются делать молодые люди. Ей ответили утвердительно.

– И у нас тоже?

Двое возвращавшихся сверху мужиков остановились перед нашей дверью и сообщили, что их наняли для ремонта сгоревшей мансарды, потом спросили, не про нас ли это в газете писали. Мы кивнули. Мужики сказали, что, если мы хотим, чтобы они и у нас сделали ремонт, «можно договориться». Мы тут же стали жаловаться на бедность и в конце концов заявили мастерам, что нам, несчастным, самим придется все делать. О том, чтобы кого-то нанимать, речи быть не могло. Мужики потеряли к нам интерес и пошли дальше.

Я временно осталась в квартире.

– Молодец Валерий Павлович, – заметил Иван Петрович. – Как он быстро.

– Если это Валерий Павлович, – почему-то закрались у меня подозрения, – надо бы ему позвонить.

Я подошла к аппарату и набрала номер сотового телефона Валерия Павловича, который он нам вчера оставил.

Выслушав меня, Боровичок прошипел что-то невнятное, а потом заявил, что или перезвонит, или приедет к нам ближе к вечеру. После чего отключил связь, не сообщив ничего вразумительного.

– Значит, не он, – констатировал Иван Петрович.

Решив, что делать мне дома пока нечего, я все-таки отправилась в ломбард, а по пути заглянула на помойку. Вчерашних молодцев там уже не было.

* * *

Вернувшись домой, я, как и вчера, застала Валерия Павловича у нас на кухне, теперь уже в сопровождении двух других молодцев, которые молча подпирали стены, не произнося ни звука и не производя никаких действий. Просто стояли два памятника и ждали шефа. Как я предполагаю, были предупреждены о возможностях наших жильцов.

Валерий Павлович опять пил кофе (мой), но уже из «нейтральной» чашки. Наши сидели вокруг стола и слушали. Отсутствовал только Сережка, еще не вернувшийся с пляжа.

Я присоединилась к честной компании.

– Мансарду купили, – сообщил мне Вася.

Валерий Павлович с мрачным видом кивнул.

– Кто? – спросила я.

– ЗАО «Элефант», – ответил Боровичок и добавил с легкой усмешкой: – Если вам это что-нибудь говорит, Марина Сергеевна.

Мне это название, естественно, ничего не говорило, как и всем нашим. Как и самому Валерию Павловичу, проводившему весь день в разведмероприятиях, но так ничего толком и не выяснившему. Он мог лишь сообщить, что ЗАО «Элефант» оказывает фотоуслуги населению, а следовательно, собирается устроить в мансарде фотоателье.

– Я понимаю, вы недовольны тем, что кто-то прибрал к рукам мансарду, – заметила Ольга Николаевна. – Так что ж вы ее не на себя оформляли-то? Раньше надо было думать, батенька.

Валерий Павлович пояснил, что по определенным причинам он не мог купить ее на свое имя. Его устраивало, что по документам ею владел не он сам, а господа художники.

– Документы сгорели? – спросил Иван Петрович.

Договор купли-продажи, подписанный художниками, хранился у Валерия Павловича, но, как сегодня выяснил Боровичок, художник Костя, единственный из оставшихся в живых, по официальной версии, мансарду продал и подписал соответствующие бумаги.

Мы все заговорили одновременно. Вася предлагал связаться с Костей. Вася не верил, что друг вот так сразу решил продать помещение. Я рекомендовала представить Васю с Андреем, живущим до сих пор в деревне, куда следует. Ведь если договор заключался тремя лицами, то все трое и должны давать согласие на продажу; а если они не все согласны, договор купли-продажи должен быть признан недействительным. Анна Николаевна с Ольгой Николаевной заявляли, что нам тут никакого фотоателье не надо, – чтобы клиенты с утра до ночи по нашей лестнице шастали. Иван Петрович высказался в том смысле, что согласился бы работать с гробами в мастерской на пару с Васей. В общем, мы дружно склонялись к варианту: признать продажу недействительной.

Валерий Павлович пыл наш поумерил. Во-первых, сказал он, Вася с Андреем признаны усопшими. Может, так оно и лучше.

– Для кого?! – взревел Вася. – Вот он я! – Вася хотел разорвать на себе футболку, но воздержался, вспомнив, что футболка не его, а дяди Ванина.

– А ты подумай, Васенька, – заворковал Валерий Павлович и объяснил, что перед человеком, которого как будто бы нет, но который на самом деле есть, открывается масса новых возможностей. И объяснил каких. А также вскользь заметил, что у него для Васи – если тот хорошо себя зарекомендует – может появиться не одна дополнительная работенка. Зачем Васе паспорт? Он им когда в последний раз пользовался? Васю в квартиру приняли? Иван Петрович диванчик выделил? И пусть Вася хорошо подумает: стоит ли ему сейчас засвечиваться? Показывать кому не надо, что он жив, даже если и не совсем здоров. Ведь во второй раз могут не только ранить.

Вася закручинился, но идеи Валерия Павловича принял, только спросил, стоит ли говорить с Костей, отказавшимся от мансарды. Костя-то ведь точно знает, что его друзья не сгорели.

– Позвонить ему стоит, – кивнул Валерий Павлович, – только не сообщать, откуда звонишь. Поинтересоваться, мол, чего это он так, не посоветовавшись со мной. Ведь я же внес последний взнос. Как бы от себя лично позвонить. Не говорить, чем занимаешься, где живешь, с кем общаешься. А третий ваш где?

Насколько было известно Васе, Андрей до сих пор пребывал на Костиной даче. Куда он мог деться?

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – изрек Валерий Павлович. – Рекомендую с ним не общаться. Если вдруг появится здесь – Васю не показывать. Ничего не знаете, ничего не слышали.

– Но… – открыл рот Вася.

Боровичок поинтересовался, чья шкура Васе ближе к телу, и заметил, что если Вася хочет и дальше жить и работать, то ему следует делать то, что велит он, Валерий Павлович. Не больше и не меньше. А Васиных товарищей Валерий Павлович вытягивать не намерен. За Васю жильцы нашей квартиры поручились, Боровичок с этим смирился, но одного Васи достаточно. Костя с Андреем пусть сами выпутываются. А с Костей вообще отдельный разговор будет.

Я никак не могла понять, из чего надо «выпутываться» Косте с Андреем, но смолчала, решив припереть Васю к стенке после того, как уйдет Валерий Павлович.

Я спросила у Боровичка, можно ли мне задать прямой вопрос. Боровичок внимательно на меня посмотрел, подумал и кивнул. Я поинтересовалась, получал ли Валерий Павлович предложения выселиться вместе со своими гробами из мансарды. Если да, то знает ли он, от кого они исходили.

Валерий Павлович усмехнулся и ответил «да» на первый вопрос и «предполагаю, но точно не знаю» на второй.

– То есть вывоз товара и последовавший за ним пожар были устроены с единственной целью – выселить вас? – уточнила я.