Но мусор убрал и сухие листья с постамента смел. И затёр кое-какие наиболее кричащие неприличности.

Где бы он сейчас ни был – за райскими туманными воротами или где-нибудь ещё, – пусть знает, что человечеством движут не только материальные стимулы.

Дмитрий Быков, Ирина Лукьянова

Город Помпеи существует – это вполне заурядная административно-территориальная единица, и население его составляют пять тысяч живых людей. Эти пять тысяч обслуживают музей под открытым небом, в котором две тысячи лет назад жило примерно столько же помпеян. Нынешние жители Помпей водят экскурсии, продают спагетти и минералку, предлагают календари с непристойными росписями (календари с пристойными продаются по всей Италии).

Как ни крути, главным событием позднеримской истории была гибель Помпей, внезапная и необъяснимая. А главным событием 2001 года были нью-йоркские теракты. И 25 августа 79 года, и 12 сентября 2001 года мы проснулись в другом мире. Принципиальных отличий немного, просто человечество поняло, что может быть и так.

В гибели Помпей никто не был виноват. Хотя буквально на другой день после катастрофы заговорили (и говорят до сих пор) о том, что город был сытый, торговый, Бога забывший, что Рим вообще был зажравшейся и развращённой империей, а тут-то ему природа и напомнила, что есть Божий суд. Через каких-то пять веков он и сам рухнул.

В гибели нью-йоркского торгового центра тоже виноват непонятно кто. Плёнка, на которой бен Ладен во всём признаётся, скорее всего, фальшивая – слишком много на ней нестыковок и несообразностей, да и взялась она не пойми откуда. Выгодна эта катастрофа была слишком многим, «Огонёк» публиковал даже версию, согласно которой выиграли от этих взрывов одни русские, разом вернувшие себе статус сверхдержавы и оправдавшие все свои чеченские художества. Главное же, что в построенной нами технократической цивилизации с её постмодернистским равенством добра и зла виновников действительно не найдёшь. Есть только пострадавшие.

Гибель тысяч ни в чём не повинных американцев сплотила нацию и превратила нью-йоркского мэра Джулиани в культовую для нации фигуру. Особо популярен, кстати, он никогда не был, а к последним месяцам своего мэрского срока подошёл с небывалым рейтингом. Если бы уцелел градоначальник Помпей, его популярность, вероятно, тоже возросла бы. Но он не уцелел, а погиб вместе со всем электоратом. Зато выросла популярность римского цезаря Тита – сына Веспасиана, которого народ вообще обожал за честность, молодость и мобильность. К сожалению, чёрный пиар был в тогдашнем Риме поставлен не ахти, и никто из римских писателей, включая даже известного сплетника Светония, не запустил слуха о том, что извержение Везувия инициировано Титом, решившим начать своё царствование с громкой акции помощи пострадавшим.

Тит, кстати, действительно только что вступил на престол. 24 июня 79 года скончался его отец Веспасиан – тот самый, обложивший налогом общественные сортиры и на возмущение сына заметивший, что деньги с мочи не пахнут. Веспасиан был правитель дельный, здравый и остроумный. Сына он воспитал отличного – человеколюбивый Тит немедленно послал в Помпеи большой отряд римской гвардии, но уже на подступах к городу стало ясно, что спасать некого. Народу, однако, это не помешало благословлять Тита и уже при жизни называть Божественным. Отчего-то популярность правителя возрастает после стихийного бедствия – разумеется, в тех цивилизациях, где правителя не считают ответственным за стихийные бедствия. Таких цивилизаций, как показывает опыт, становится всё больше. Объясняется это тем, что остальные – в которых власть отвечает за всё – попросту нежизнеспособны, а потому в конце концов уступают историческую арену другим.

…После терактов в Нью-Йорке селиться не перестали, и на склонах Везувия – тоже. Человечество – храбрая такая организация, оно быстро восстанавливается и легко приходит в себя. Землетрясение и извержение 24 августа 79 года разрушило Помпеи, Геркуланум и Стабию, а сверху завалило их трёхметровым слоем вулканического пепла (мелких шариков вроде пемзы). Был ещё город Мезина, в непосредственной близости от Везувия. Люди увидели чудовищную тучу, надвигающуюся на них, и кинулись прочь из города. Бо́льшая часть тучи, однако, рассыпалась вулканическим пеплом, не дойдя до Мезины. И люди наутро вернулись в свои дома. Подробное описание этого события оставил восемнадцатилетний Плиний-младший, вернувшийся в дом вместе с матерью.

– Как ты думаешь, мой Муми-сын, – спросила Муми-мама, – цел ли наш сад, и дом, и всё-всё-всё?

– По-моему, всё цело, – сказал Муми-тролль. – Пойдём посмотрим.

Селиться на склонах Везувия люди не переставали никогда. Просто на вулкане – во всяком случае на Везувии – очень плодородная почва. На ней всё замечательно растёт: и цветы, и плоды. Окрестности Неаполя и соседние острова (Искья, Капри и другие, помельче) кудрявы от зелени и пестры от цветов, разве что, говорят, помидоры одно время не удавались, но искитанцы вывели сорт, который можно поливать горячей солёной водой из термальных источников – и они получаются солёными уже на кусте.

На склонах Везувия категорически запрещено строить здания выше определённой черты. Тем не менее их строят, наплевав на все запреты. Место не только плодородное, но и денежное: разводить туристов гораздо выгоднее, чем помидоры. Белые гостиницы и ресторанчики с видом на угрюмую гору и радостный Неаполитанский залив в случае извержения спасти никто не успеет, но строят и надеются на лучшее.

Широкая, темно-серая, ноздреватая полоса лавы от последнего извержения ровно прочерчивает конус – она ещё не заросла травой, но ещё через век тоже станет основой для плодородной почвы. На вулкане есть обсерватория: учёные наблюдают за состоянием горы. Несколько лет назад уровень лавы уже поднимался – до десяти километров под землёй. У одного из землевладельцев из термального источника на огороде забил кипяток, и больше никаких последствий не было.

Жители Помпей знали толк в удовольствиях. Город был огромный (сейчас он ещё не вполне откопан, а из одного его конца в другой ходит автобус). Портовый город, терпимый ко всем религиям, умеющий со вкусом поесть и ублаготворить своё тело роскошными термами и роскошными девами в лупанарии (лупанарий тёмен и гадок: маленькие каменные закутки с эротическими росписями на стенах и один на всех сортирчик с дырой). В театре ставили греческие пьесы, но, кажется, больше любили ходить на гладиаторские бои. При раскопках в амфитеатре нашли два обнявшихся тела: роскошно одетой девушки и гладиатора. Подумаешь, Везувий. Любовь не сообразуется с явлениями природы.

На весь мир славилось помпейское сукно: секрет заключался в том, что сукна вымачивали в человеческой моче. Всякий посетитель валяльни должен был пописать на входе в специальное каменное корыто. Желающие могут пописать и сейчас: корыто цело.

В банях решались торговые дела. В этом смысле ничего не переменилось. А вот наиболее ценимый продукт помпейского экспорта – соус из специальным образом сквашенных и забродивших рыбьих потрохов – утрачен навеки, потому что при всех попытках сквасить потроха в современных условиях получается ужасная дрянь. Впрочем, и спартанский «чёрный суп» никому не удавался – после реконструкции рецепта у всех дегустаторов случился жестокий понос, а любимым блюдом афинян был паштет из мёда, сыра и чеснока. Вкусы переменились, да оно и понятно – рацион современного помпеянина радикально отличается от меню помпеянина древнего. В первом веке тут понятия никто не имел о помидорах, не говоря уж о картошке. Вино, правда, как делали, так и делают. Оно в Неаполе специальное, с горчинкой, – как жизнь на вулкане с присущим ей неповторимым привкусом постоянного риска.