– Что ты! В раю никто никому не помогает. Никто не пытается, не пробует и не старается. В раю просто присутствуют.

Миссис Арбутнот не захотела принимать утверждение близко к сердцу. Не здесь и не сегодня. Викарий обязательно назвал бы слова Лотти легкомысленными, если не богомерзкими. Каким старым он казался отсюда! Древний жалкий викарий.

Подруги свернули с тропинки и стали спускаться с одной оливковой террасы на другую, туда, где среди скал лениво вздыхало теплое сонное море. У кромки воды росла сосна. Они присели под ней отдохнуть и увидели, что совсем близко, на расстоянии всего нескольких ярдов, зеленым днищем вверх лежит перевернутая лодка. У ног с тихим плеском набегали на берег волны. Чтобы посмотреть на яркий свет – туда, где заканчивалась тень сосны, – пришлось прищуриться и прикрыть глаза ладонью. В лицо бил крепкий аромат хвои, смешанный с терпким запахом пробивавшегося между камнями чабреца, а порой долетал медовый дух согретой солнцем куртины ирисов. Вскоре, сняв туфли и чулки, миссис Уилкинс опустила ноги в воду, а спустя минуту последовала ее примеру и миссис Арбутнот. Теперь счастье стало абсолютным. Мужья не узнали бы своих жен. Обе замолчали, перестали упоминать о рае, предались созерцанию и бездумно погрузились в восприятие.

Тем временем леди Кэролайн размышляла о собственном положении. Сад на крепостной стене был, конечно, прекрасным, однако всеобщая доступность делала место открытым и подверженным нашествию посторонних, излишне разговорчивых персонажей. Из-за того, что двери холла и столовой выходили на стену, в любую минуту кто угодно мог явиться сюда и самовольно устроиться среди пышных растений. Леди Кэролайн старалась придумать, как бы сделать сад своим собственным. Миссис Фишер не только захватила единственную по-настоящему красивую комнату, но и сумела присвоить смотровую башню и украшенную цветами часть стены. Пара экстравагантных чудачек вполне способна найти другое место для прогулок. Леди Кэролайн собственными глазами видела как минимум еще два небольших садика, да и сам холм, где стоял замок, представлял собой обширный сад с дорожками и скамейками. Так почему бы не сделать вот этот уединенный уголок своим? Здесь чудесно, лучшего приюта для плодотворных раздумий невозможно пожелать. Рядом растут удивительные деревья: розовая акация, зонтичная сосна. Вокруг цветут фрезии и лилии. Начинает розоветь тамариск. На низкой стене так удобно сидеть, а с трех сторон открываются потрясающие виды: на востоке за заливом поднимаются горы; на севере над прозрачной зеленой водой маленькой бухты дремлет деревня с аккуратными белыми домиками и рощицами апельсиновых деревьев; на западе тянется связывающая замок с материком узкая полоска суши. Там простирается бескрайнее море с уходящим к Генуе и дальше, к затерянной в голубой дымке Франции, берегом. Да, было бы просто замечательно одной отдыхать в этом замечательном саду. Здесь столько чудесных мест! Вполне реально каждой из них иметь собственное, чтобы посидеть в одиночестве. Для душевного спокойствия необходимо уединение, чтобы никто не подходил и не заводил пустых разговоров, от которых она так устала в Англии. Родственники и друзья – о, до чего же их много! – не давали ни минуты покоя, поэтому, сбежав в этот райский уголок на месяц, она совсем не хотела подпускать к себе посторонних, которым ничем не обязана.

Леди Кэролайн закурила сигарету и почувствовала себя наконец в полной безопасности: странная парочка отправилась на прогулку, а миссис Фишер удалилась в свои покои. До чего же здорово!

В тот самый момент, когда леди Кэролайн полной грудью вдохнула воздух свободы, стеклянная дверь открылась. Неужели миссис Фишер захотела составить ей компанию? Но ведь у нее есть собственная часть стены. Она захватила себе боевое укрепление, так пусть там и сидит. Будет ужасно, если, помимо башни и гостиной, старуха предъявит права на этот сад.

Нет, слава богу, не миссис Фишер, а повариха. Леди Кэролайн нахмурилась. Неужели придется заказывать еду? Разумеется, это обязаны делать весело махавшие ей болтушки-хохотушки – или вместе, или по очереди.

Беспокойно поглядывая на часы, повариха со все возрастающим волнением ждала в кухне распоряжений, что готовить к ленчу, не дождалась и отправилась к миссис Фишер, но та не пожелала разговаривать. Тогда добросовестная итальянка отправилась искать более общительную гостью и попытаться выяснить подробности меню, но никого не нашла, и, в конце концов, Франческа, всегда знавшая, кто где находится, направила ее к леди Кэролайн.

Констанцу – так звали повариху – нанял Доменико, и была она сестрой одного из его родственников, который держал ресторан на центральной площади городка. Поскольку другой работы не было, Констанца помогала брату на кухне, попутно изучая тайны сытных итальянских блюд, любимых как заполнявшими ресторан в будни работниками из Кастаньедо, так и приходившими по воскресеньям жителями Меццаго. Эта почти бестелесная старая дева пятидесяти лет – седая, подвижная, разговорчивая – считала леди Кэролайн самой красивой из всех дам, которых ей доводилось когда-нибудь видеть живьем. Точно так же думали Доменико и Джузеппе, его племянник и помощник. Того же мнения придерживались Франческа и Анжела, горничная и племянница Доменико. Садовник и экономка – единственные, кто успел повидать двух приехавших последними дам, – сочли их весьма привлекательными, но по сравнению с той молодой леди, которая явилась первой, они выглядели свечками на фоне хрустальной люстры или оловянными тазами в спальнях рядом с установленными хозяином в последний приезд чудесными ваннами.

Леди Кэролайн недовольно посмотрела на повариху, однако, как обычно, хмурый взгляд сам собой трансформировался и приобрел прекрасную сосредоточенную серьезность. Констанца воздела руки и громко призвала всех святых, чтобы те засвидетельствовали, что ей воочию явился оживший образ Богоматери.

Леди Кэролайн строго спросила, чего хочет нарушительница спокойствия, и голова Констанцы тут же склонилась от чистой музыки восхитительного голоса. Подождав мгновение на тот случай, если музыка вдруг продолжится, чтобы не пропустить ни звука, повариха ответила, что хочет получить заказ к ленчу. Она только что спрашивала матушку синьорины, но та не ответила.

– Она мне не матушка, – сердито отреклась от миссис Фишер леди Кэролайн, но гнев прозвучал мелодичной жалобой трогательной сироты.

Констанца рассыпалась в сочувственных восклицаниях и сообщила, что тоже потеряла маму, на что леди Кэролайн резко возразила, что ее мать благополучно здравствует в Лондоне.

Констанца возблагодарила Бога и святых за то, что молодая леди еще не познала, каково остаться на белом свете без родственного попечения. Сироту мгновенно осаждают несчастья. Несомненно, у красавицы уже есть добрый, любящий, заботливый муж.

– Нет, – ледяным тоном отрезала леди Кэролайн.

Мысль о мужьях претила ей еще больше, чем шутки по утрам, но все