Вот и еще одна считалочка: Калиновская-Очковая, Капустняк-воскресший, Хирный-главжорик, стрикулист-ФСБист, Лычаков-Цицерон.

Кто будет водить?

Остаток дня телефон молчал. Даже на автоответчике ничего не накопилось, хотя самые нужные люди натыкаются именно на: «Сейчас меня нет дома».

Игорь не позвонил, а я, дура, почему-то надеялась.

Потому что — дура!

Оставалась одно — спать. Или развлекаться.

Например, Голицыными.

Пятый явно оценил мою шутку — ответил в том же духе. Его клеркам пришлось изрядно повозиться, зато теперь настало время попотеть мне. Уже на номере 13-м {"Памятник писателю Жевержееву, поставлен в 1906 г. на средства Петра Голицына в бывшем Университетском саду, не сохранился"), я поняла, что пора менять методу.

В успех не очень верилось. И даже не из-за неисчислимого сонма Голицыных и Голицынских. Не верилось из-за «психов». Случайная фраза архара, переданная мне через третьи руки, мало что значила. «Психи» — совсем необязательно сумасшедшие. Психи всякие нужны, психи всякие важны!

Но — допустим.

Дано: энное количество психов, помещенных в (или на) объект, как-то связанный с фамилией Голицын. Следовательно, этот объект должен иметь достаточный объем для размещения вышеуказанных психов. Значит… Значит, он существует, а не разрушен в 1929 году. Далее — это не памятник и не иконостас, а скорее всего дом — или усадьба. Правда, дом может быть как раз самым обычным, а памятник — торчать где-нибудь поблизости.

Но — предположим.

«Голицынских» домов в городе уцелело два (если не считать монастыря). Первый (Сумская, 12) принадлежал когда-то купцам первой гильдии Голицынским, которые не поскупились на иконостас. В настоящее время дом жилой, на первом этаже — парикмахерская и пиццерия (не там ли Игорь пиццу брал?).

Второй — маленький, одноэтажный, на Чернышева. Тоже жилой.

Отпадают.

Остаются имения, их тоже два. Точнее, было два — в Довжике и в Малыжино. Но, как известно, холопы сожгли родовое поместье, Голицыных бедных в могилу свели. В Довжике на месте усадьбы размещалась МТС (до 1960 года), теперь помещение используется под склад кооперативом «Иглус».

Малыжино… Собственно, Голицыны владели им недолго, уже в начале прошлого века его перекупил Павлов (тот, что Павлове поле — бывшее, где рвануло). В имении бывали Шаляпин, Репин, Лев Толстой… Ого! В настоящее время там размещается областной интернат № 4.

Итак, ремиз! Полный и окончательный. Можно, конечно, предположить, что кооператив «Иглус» регулярно платит налоги, за что кооперативщиков и прозвали «психами»…

Обидно мне, досадно мне. Ну ладно!

Не из смутной надежды, а просто из привычки не доверять и проверять я залезла в Интернет и быстро обнаружила, что ошиблась. Кооператив «Иглус» налогов не платит, потому как принадлежит Ельцин-фонду, а тот, в свою очередь, освобожден от таковых. А занимается «Иглус» производством «средств малой и средней механизации». Что сие значит, не пояснялось.

Оставалось заглянуть на страничку областного отдела образования. Интернат № 4, спортивный, специализация — футбол, юношеская школа при команде «Металлист». Молодцы, ребята! Адрес: Померки, улица Леваневского…

Что?!

Все верно. Померки, улица Леваневского, 4, интернетовский адрес… На страничке оказались две фотографии — ворота с вывеской и розовощекие хлопцы с мячом. Хлопцев встречать не доводилось, а вот ворота видела, причем именно в Померках, совсем рядом с Белгородским шоссе.

И кто, извините меня, врет?

Первая мысль оказалась не из самых удачных: включить компьютер, достучаться до Пятого и начать ругаться — долго и сварливо. Подумав, я оставила от нее только вариант с компьютером. Интернет — интернат… А что такое, собственно, интернат?

Первым словарем, который удалось «вскрыть», оказался Большой Российский 1998 года. Итак, буква "и". Интерметаллиды, интермеццо… Ага!

«Интернат (от лат. internus — внутренний). В соврем. России: 1) Школа-интернат или общежитие… (Это понятно.) 2) Дом для инвалидов войны и труда, престарелых, лиц, страдающих физическими или психическими отклонениями…»

Физическими или психическими…

Психическими!..

Танком ворвалась на городской веб-сайт. Образование… Работа с молодежью… Последние новости… Знаю я эти последние новости! Система здравоохранения… Вот!

№ 4… Нет, не годится! Это храм неотложной хирургии, тот самый, в который не захотели брать Молитвина. Еще № 4 — и опять не то, тоже храм-лечебница, но стоматологическая. Ага! Областной интернат № 4, адрес — село Малыжино… Есть!

Палец нащупал «On-off» принтера. Легкое жужжание. Ну-ка, ну-ка!

Основан в 1949 году, специализация — лица с неизлечимыми психическими… Вот они, «психи»!

Фотография имелась, но черно-белая и очень неудачная. Забор — чугунный, литой, за ним — что-то вроде тына. Четырехэтажный дом — явно послеголицынских времен. Рядом виднелся еще один, пониже и куда более почтенного возраста. Что еще? Вот! Директор — Калиновский Михаил Михайлович.

Калиновский!

Очковую зовут… Любовь Васильевна ее зовут, не совпадает. Хотя почему? Может быть, двоюродный брат — или дядя. Давно господин Калиновский на хозяйстве? Полтора года, до этого работал… А нигде не работал, не указано!

Я выключила компьютер, спрятала свежую распечатку и принялась мечтать о рюмке бананового ликера — в качестве маленькой премии. Но затем решила не спешить. Может, это все ерунда и фантастика a la мсье Залесский, а в Малыжино живут-поживают обычные бедолаги, психи тихие, неизлечимые. Шизофреники вяжут веники, параноики рисуют нолики…

Поздно вечером, когда тишина в пустой квартире начала оглушать, я не выдержала — достала запись. Короткую запись, всего на четыре минуты. Экран — выстрел — белый четырехугольник…

…Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок… Мяч катится по пляжу, по сверкающему на солнце белому песку, и мягко падает в воду. Девочка бежит за ним, но внезапно останавливается, смотрит назад… Мяч уже в воде, ленивая теплая волна слегка подбрасывает его вверх, солнце сверкает на мокрой резине. Девочка оглядывается…

Иногда нет сил плакать. Просто нет сил…

Конец света в отдельно взятой прокуратуре* Не время для драконов* Тяжелый вы человек. Эра Игнатьевна!* Повторяю: ПРАВИЛО НОЛЬ…

Паника началась ровно в три тридцать ночи, когда лопнули сразу два котла отопительной системы.

Нет, не у меня.

В городской прокуратуре — нашем желтом четырехэтажном здании, построенном в незапамятные времена великим архитектором Бекетовым. Здании, защищенном не только ВОХРами с палашами на боках, но и целым отрядом Техников высшей (куда там сидельцу Евсеичу!) квалификации. И все-таки котлы рванули, канализационные утопцы молча сожрали жертвы вхолостую, горячая вода затопила подвал, Никанора Семеновича подняли с постели…