Но Мейбел знает об этих мерах. Убедившись, что клетка, в которую она проникла, – это ситовидная трубка, она выплевывает уже другую слюну, которая в значительной степени блокирует защитную реакцию растения. Теперь тля у цели. Она подавила защитную систему ситовидных трубок, и, поскольку канал находится под давлением, ей даже не приходится всасывать его содержимое. Мейбел просто открывает или закрывает клапан в голове, чтобы контролировать поток.

Однако у растения есть еще один защитный механизм, с которым Мейбел придется иметь дело. Это высокая концентрация глюкозы в ситовидной трубке, сравнимая с содержанием сахара в банке колы. Продвигаясь по пищеварительному тракту Мейбел, этот невероятно насыщенный сироп выводит из клеток так много воды[61], что другим, расположенным глубже в кишечнике, приходится направлять ее на передовую, чтобы помочь своим товарищам. К сожалению, Мейбел нужно поесть, поэтому она продолжает глотать сироп и терять воду. Чем больше жидкости проходит через тело тли и выходит из него, тем больше воды расходуется. Если она не перестанет пить этот растительный сироп, то из-за недостатка влаги высохнет, сморщится и умрет.

Это непременно произошло бы, если бы у Мейбел не было двух изысканных механизмов, борющихся с потерей воды. Первый очень прост: время от времени она может доставать хоботок из сахарной магистрали, находить немного ксилемы, переносящей воду из корней наверх, и делать большой глоток, чтобы восстановить обезвоженные ткани. Второй механизм заключается в том, что в теле тли есть фермент, связывающий молекулы сахара вместе, что снижает способность нектара высасывать воду из клеток. Это прекрасно для Мейбел, но ужасно для растения, ведь это означает, что насекомое может есть столько, сколько хочет.

* * *

Давайте подумаем о том, насколько это невероятно. Существо размером меньше ногтя и весом легче 10-сантиметрового волоса может:

1) вводить свой гибкий хоботок между отдельными растительными клетками, углубляясь на несколько миллиметров под поверхность стебля (а в некоторых случаях даже под древесную кору);

2) находить растительные клетки, переносящие 30-процентный сахарный раствор под давлением 5000–10 000 мм ртутного столба, и проникать в них;

3) незаметно пить столько нектара, сколько хочется, не высыхая и не умирая от того, что высококонцентрированный сахарный раствор обезвоживает тело.

Человеческой аналогии для этого не существует, но если бы она была, то у вас вместо рта была бы игла шириной с рулон туалетной бумаги и длиной с левую ногу. Вы должны были бы подкрасться к пожарному, поливающему водой дом, и пронзить пожарный рукав этой иглой, чтобы поток воды направился к вам в пищеварительный тракт. При этом вам бы пришлось проделать это так, чтобы человек ничего не заметил.

Но давайте вернемся к Мейбел. Она еще не закончила.

Тля не просто потягивает сок, а прямо-таки присасывается к листу. Зачем? По удивительно знакомой причине: незаменимые аминокислоты. Даже если вы не знаете, как выглядят эти молекулы, вы, вероятно, слышали этот термин. Аминокислоты – это строительные блоки белка, и в природе их существует около двухсот. Ваше тело, как и у большинства животных, включая Мейбел, может производить примерно половину от этого количества. Вторую половину и вам, и тле необходимо получать из пищи. В противном случае тело не сможет производить жизненно важные белки и с вами случится что-то плохое. Растительный сок содержит все виды аминокислот, нужные Мейбел[62], но в очень маленьком количестве. Таким образом, чтобы получать достаточно незаменимых аминокислот (а также потому, что сок находится под большим давлением), ей приходится пить его в огромном количестве.

Это значит, что она много испражняется.

Ее фекалии не такие, как у вас. По своему химическому составу они не так сильно отличаются от растительного сока. Это прозрачная и бесцветная сладкая сиропообразная жидкость. Возможно, вы уже знаете ее под другим названием: медвяная падь. Когда Мейбел была маленькой, она каждый час выводила из организма столько этой жидкости, сколько весило ее тело. Став взрослой, она выделяет около миллиграмма в час. Кажется, что это немного, но не забывайте, что она весит всего в два раза больше. Даже если бы вы подвергались принудительному кормлению, как гуси, из которых собираются готовить фуа-гра, и страдали бы сильнейшей диареей из когда-либо зафиксированных, то все равно не смогли бы каждый час производить количество фекалий, равное половине вашего собственного веса.

И это только одна тля. Когда речь идет о целых колониях, количество выделяемых ими фекалий не укладывается в голове. В некоторых лесах они могут производить до 50 килограммов сухой медвяной пади на одном дереве в год[63]. В зависимости от густоты леса и количества живущих там тлей, можно говорить о сотнях килограммов этой жидкости, которые ежегодно остаются на четырех тысячах квадратных километров.

Однако на выделении медвяной пади все не заканчивается. У тлей сложный жизненный цикл и причудливый способ размножения. Зимой Мейбел может спариться с мужской особью тли и отложить яйца со смесью собственной и отцовской ДНК. Летом самка не спаривается с самцом, но все равно рожает. Она производит на свет живую, полностью сформированную и генетически идентичную ей особь – клон. Этот малыш, появляясь на свет, уже является беременным другим клоном. У ученых есть прекрасное название для этого явления – телескопическое размножение.

Если их не съедят божьи коровки и другие хищники, то за один сезон на свет может появиться двадцать поколений тлей.

Итак, растения, в сущности говоря, являются гигантским шведским столом. Если Мейбел и ее товарищам нравится меню, они будут:

1) высасывать растительный сок из ситовидных трубок несколько дней кряду, лишая растения необходимого им потока питательных веществ;