Я вновь подняла глаза, чтобы поймать воздушный поцелуй, и наэтот раз представила, как «мы в парке, на улице глубокая ночь; я чувствую, какего слюна, смешанная с дождевой водой, смачивает мою промежность… его язык игубы отчаянно ласкают мою плоть, пальцы мягко скользят внутрь лона».

Наконец, подошла и моя очередь досмотра. Я пробормотала, что«декларировать нечего» - и торопливо направилась к карусели с багажом. Поскореебы! К счастью, мой чемодан был уже там. Я подняла его, поставила на тележку итут увидела Тьерри, который делал мне знак, что спускается вниз. Мне сталожарко, я почувствовала ужасное возбуждение и не могла дождаться, когда окажусьв его объятиях, буду вдыхать его запах, гладить вьющиеся волосы.

В тот момент, когда я уже подходила к автоматическим дверям,последнему барьеру, отделяющему меня от Тьерри, какая-то женщина, толкнув,опередила меня и даже не соизволила извиниться. Как только двери распахнулись,она стремглав бросилась вперед, и я увидела Тьерри, открывающего объятиянавстречу обогнавшей меня невежде!

Я остановилась как вкопанная, ничего не понимая. Наверное,со стороны могло показаться, что мне плохо, так как на меня сначала обеспокоеносмотрел, а потом начал приближаться какой-то полный мужчина в толстых очках.Что этому типу от меня нужно? В своих очках он имел очень забавный вид.Поношенная рубашка облегала его фигуру и выдавала внушительный живот, а жидкиевьющиеся волосы добавляли облику изрядную долю нелепости и диковатости. Вкакой-то момент он повернулся, и я обратила внимание на татуировку у него нашее. Боже мой! Не будь я так тщеславна и надень я свои очки, то, наверное,смогла бы подготовиться к встрече!

В тот момент я хотела только одного: чтобы лучезарная улыбкастерла следы разочарования на моем лице. Ведь его лицо излучало саму нежность,радость и восхищение. И потом, насколько бы смешным он ни казался, все же этобыл мой Тьерри…

Слава Богу, мне удалось припарковаться прямо перед входом вздание. Это было хорошим предзнаменованием! Заглушив мотор, я глубоко вздохнули украдкой посмотрел на Веронику, которая сидела рядом. Она была погружена всебя: наверное, старалась прогнать последние опасения. Наконец она с сияющейулыбкой повернулась ко мне, осторожно приблизилась и приникла с многообещающимпоцелуем. Потом спросила:

- Ну что, ты готов?

Нет, по-прежнему не готов. Но отступать уже было некуда. Вконце концов, Вероника обещала, что опыт может быть очень увлекательным, нужнотолько согласиться принять в нем участие. А после наслаждения, которое онаподарила мне вчера вечером, я охотно пойду на любое испытание. На самом деле, яна многое готов ради Вероники. Даже на это. Поцеловав еще раз, Вероникауспокоила меня:

- Обещаю, все будет не так, как в прошлый раз. Стоит теберасслабиться, и ты достигнешь большего, чем даже можешь себе представить.

Чем я могу себе представить… Надо же такое сказать! Явздохнул, теперь уже от нетерпения, поцеловал Веронику, и мы вышли из машины.Приближаясь к подъезду, она, как кошечка, прильнула ко мне и прошептала:

- Вспомни, о чем я говорила тебе вчера, и у тебя неостанется и тени сомнений…

Я последовал за ней по коридору, и вскоре мы оказались вогромной, полупустой комнате с удивительно мягким освещением. Взглянув наВеронику, я тут же понял, что она увидела его. Среди прочих предметов онаувидела то самое кресло.

На первый взгляд, кресло было самое обычное: из мягкой кожирыжего цвета, с чистыми строгими линиями. Сжав мою ладонь, Вероникаподтвердила: «Ну вот. Это оно». Посмотрев внимательнее, я все понял. Широкоесиденье, солидные подлокотники, прочные ножки с железными кольцами, идеальноподходящими для кожаных ремней, высокая спинка, к которой было бы легкопривязать мои руки. Оно казалось самим совершенством, таким, как в самыхсумасшедших моих фантазиях. Поэтому, когда Вероника сказала мне: «Сядь и постарайсярасслабиться, а я займусь всем остальным…» - я беспрекословно повиновался…

Едва я успел опуститься на мягкое сиденье, как Вероникастала приближаться ко мне поступью тигрицы, готовой броситься на свою жертву.Она чуть-чуть расстегнула пальто, позволяя мне пока только бросить взгляд на еекостюм для особо торжественных случаев: кожаный корсаж, соответствующие емудлинные перчатки, чулки сеточкой, сапоги на шпильках, грозно стучащие помраморному полу… Но всем этим зрелищем я, вероятно, мог насладиться лишь спустякакое-то время: для начала она приказала мне закрыть глаза.

Магия подействовала незамедлительно, погружая меня в океаннеги и сладострастия. Закрыв глаза, я очень хорошо представлял себе раздвинутыеноги Вероники, заброшенные на подлокотники, ее руку, поочередно хватающую моизапястья и привязывающую их к спинке кресла. Я множество раз видел этот жест,сопровождаемый едва ли не кровожадным выражением на ее лице, и он неизменновызывал у меня чудовищную эрекцию. Когда она пыталась закрепить связывающиеменя веревки, я ощутил на своем лице касание ее груди. Взбухшие соски щекоталимою щеку, потом придавили губы. Мне хотелось схватить их, мять, целовать икусать, но это было невозможно. Я должен был играть роль покорной жертвы,беспомощного щенка, который ждал, когда его приласкает хозяйка. Вероникаотошла, конечно, для того, чтобы произвести свой очередной маневр. Кажется,прошла целая вечность, пока она оглядывала меня с ног до головы, облизываяострым язычком свои алые губы. Потом, одним ловким молниеносным движением онастащила с меня брюки и с их помощью привязала мои лодыжки к прочным деревяннымножкам кресла. Какое блаженство испытал, наконец, мой набухший член!Освободившись от всех пут, он стоял по стойке «смирно» и был готов к любой схватке.

Потом я услышал стук каблуков: Вероника зашла сзади, слегкаопустила спинку кресла, так что я смог вытянуться на нем. Мои привязанные ногичувствовали себя довольно неуютно и даже испытывали боль, но я знал, что этоощущение пройдет. Моя истязательница всегда находила средства, благодарякоторым я забывал о неудобствах - она прибегала к более сильным и изощреннымпротивоядиям…

Достав из сумочки маленькую плетку, Вероника стала хлестатьею вокруг кресла в такт своим шагам. Теперь она раздумывала, какое наложить наменя наказание. Мое тело пробирала мелкая дрожь, возбужденный член вздрагивал икачался, словно флагшток на сильном ветру.

Корсаж моей повелительницы перехватывали между ног толькодве тоненькие полоски ткани, и ей было бы достаточно оседлать меня, чтобыисторгнуть из меня мощную струю. Но я знал, что она не сделает этого,предпочитая томить меня ожиданием. Может быть, она поиграет ремешками плетки усвоей разгоряченной промежности. Какие же у нее намерения?.. Я представлял, каксвоими пальцами, облаченными в черную кожу, она раздвигает нежную плоть; виделее золотистую бархотку, контрастирующую с черным цветом перчаток. Ее пальцытеребят влажные губки, скользят ко входу в расщелину и исчезают внутри. Другойрукой она переворачивает плеть, вводит толстую рукоятку в свою гостеприимнуюпещеру и начинает двигать ею там вперед-назад. Дыхание Вероники становится всеболее частым, груди выпрыгивают из слишком тесного корсажа, ноги подгибаются…Мой член, столь же твердый, как рукоятка плети, хочет ворваться в ее тело и какможно глубже затеряться в его складках… Мне остается только питать себяфантазиями: вздрагивающая плеть, закрытые глаза Вероники, судороги, которыепроходят по ее телу, когда она, наконец, достигает высшей точки наслаждения. Невынимая рукоятку из себя, она, крепко сжимая бедра, приближается ко мне,забытому рабу. Я ощущаю на шее и животе ее горячие поцелуи; ее упругая грудькасается моего орудия, но вдруг она опять отстраняется. Я чувствую на себе еевзгляд, в котором соседствуют лед и огонь желания, и тут же слышу удар хлыста.Она бьет им по кожаному креслу, совсем рядом с моим обнаженным животом, потомводит вокруг моего подрагивающего члена. Пьянящий запах этого орудия, запахнаслаждения Вероники действуют на меня как дурман… С ума сойти, как я хочу ее!