– Ты прекрасно справишься. – Она поцеловала меня за ухом. – Что такого может случиться?

Я понял, что что-то случилось, в тот же миг, когда мы приехали к папе. Открыв дверь, я увидел его и Бэллу, которая, поджав хвост, выжидающе на меня посмотрела. Папа же поглядел на меня весьма свирепо.

– Ты опоздал.

– Я как раз вовремя, – поправил его я, сверившись с часами.

– Настоящие лидеры не паясничают. Они должны быть примером для остальных.

– Я показывал Мэгги свой учебный центр. По-моему, помогая детям, я подаю превосходный пример.

– Возможно, – вдруг уступил отец. – Но мы за вас волновались. Сегодня в новостях кое-что передали.

– Что… – нахмурилась Мэгги и тут же замолчала, прочитав ответ в его мыслях. – Мама?

Мы оба бросились по коридору. Я потянул Мэгги за собой, потому что в отличие от нее умел лавировать в лабиринтах этого дома. Мы добежали до кухни, где мои мама с бабушкой смотрели телевизор. В новостях говорили об аварии, которая случилась на шоссе. Разбился автобус, и ведущие зачитали список раненых. Мое сердце сильно заколотилось, когда беспомощная Мэгги услышала имя своей матери. Ту увезли в больницу…

Уже во второй раз за неделю с нашими близкими случались несчастья. Неужели это тоже дело рук Уотсонов?..

– В больнице сообщили, что она жива и здорова, – уверил меня папа. – Они сами мне позвонили. Сказали, немного поранила руку. Ей наложили три шва. Ничего страшного.

Я вздохнула. Может, я и не в восторге от этой женщины, но она по-прежнему моя мать.

– Хорошо. – Я поднесла телефон к другому уху. – У тебя-то все нормально?

– Да, все нормально, – ответил папа. Я услышала, как Фиона спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить, и он ответил: – Нет, спасибо, – а затем: – Ну, в общем, ладно. Я слышал, у тебя сегодня важный вечер. – Он прочистил горло. – Так что надо, наверно, тебя уже отпустить… делай свои дела.

– А можно нам заглянуть на ужин? – выпалила я. – Нам с Калебом.

– Конечно, – живо сказал отец. – Я тогда и Биша с Джен приглашу.

– Отлично, договорились.

– Повеселитесь там сегодня. Я рад, что со свадебной чепухой тебе помогут женщины.

– Помогут, пап? – усмехнулась я. – Ты правда думаешь, что бабушка хоть на секунду уступит мне бразды правления?

Он засмеялся:

– Что правда, то правда, но все же.

– Ага.

– Люблю тебя, доча. Увидимся позже.

– И я тебя, пап. – Нажав отбой и повернувшись, я ткнулась носом Калебу в грудь. Обожаю, когда он так близко. Я сунула телефон в карман и позволила жениху себя обнять. – Цела и невредима.

– Знаю, слышал, – ответил он. – Но ты-то как?

– В добром здравии. Нет, в злом.

– В злом здравии? – рассмеялся он.

– Ага. – Я вздохнула и обняла его покрепче.

– Детка, – хрипло произнес он, – мне пора идти, но теперь я не хочу тебя оставлять.

– Все хорошо, – заверила его я. – Честно-пречестно.

Калеб задумался. Он пытался сочинить отговорку и не пойти на собрание, но я покачала головой.

– Ты впервые выступаешь как лидер Джейкобсонов. – Я гордо улыбнулась. – Ты обязан пойти. Показать, кто тут главный.

– Это ты у нас главная, красавица. Мы ведь уже об этом говорили.

– Значит, я тоже могу пойти? – Я вспомнила про нашего «друга», с которым следовало разобраться. – Нужно решить, что делать с Маркусом.

– В следующий раз – пожалуйста. А сейчас у тебя свадебные заботы. Я справлюсь, обещаю. – Он указал на пол. – Все, стой тут.

– Ладно, – согласилась я. – Ну, желаю хорошо провести время.

– Это вряд ли, – пробурчал Калеб. – Все будет очень строго, церемонно и все в таком духе. Я ненадолго. Сегодня мы решили встретиться у Кайла, потому что все наши девочки готовятся к торжеству.

– К нашему торжеству, так? – спросила я, прикусив губу и пытаясь сдержать радостное волнение.

– Ага. Осталось совсем чуть-чуть. – Он коснулся моей щеки. – Скоро ты станешь миссис Джейкобсон, а я стану мистером Провидицей.

Я захохотала. Калеб тоже засмеялся и поцеловал мою улыбку.

– Я люблю тебя.

– А я тебя, – прорычал он и снова меня поцеловал.

Но только я ответила на поцелуй, как рядом возникла бабушка, у которой, судя по всему, были на меня другие виды.

– Перестань сейчас же и уноси отсюда свою задницу!

Мы оба повернулись к ней.

– Я серьезно! Проваливай давай!

Калеб вздохнул и угрюмо на меня взглянул.

– Я чуть позже за тобой приеду.

– Буду ждать, – ответила я.

Я успела притянуть жениха для поцелуя, прежде чем бабушка его прогнала. Она отшлепала его по мягкому месту и выставила за дверь.

– А теперь приступим к делу, – заявила бабушка, по-злодейски потирая ладони.

Я удивленно вскинула брови.

– А Рэйчел мы ждать не будем?

– О нет, она придет с Джен. Они скоро будут. А пока пойдем: я тебе кое-что покажу.

Бабушка взяла меня за руку (ладонь у нее была прохладная и морщинистая). Мы поднялись наверх, в спальню. Бабушка посмотрела сначала на меня, а потом на чемодан в ногах кровати и опустилась перед ним на колени. Я поспешила ей помочь: схватила ее под руку и села рядом. Бабушка улыбнулась, и я поняла, что сейчас она покажет что-то очень для нее важное. Я молча ждала.

– Оно, – начала бабушка, вынимая из сундука белую коробку, – когда-то было моим.

Она сняла крышку и, пошелестев серебристой папиросной бумагой, обнажила лежавшую на дне алую ткань. В тот же миг я догадалась.

Ее свадебное платье.

Я осторожно достала его из коробки и приподняла. Судя по тому, что ткань у меня в руках все струилась и струилась, платье было со шлейфом.

– Оно восхитительное, бабушка.

– Знаю, – сказала она и засмеялась.

Коснувшись ткани, бабушка погладила ее пальцами; вспомнила о том, как впервые его надела и какой красивой себя чувствовала. Я увидела ее воспоминания, увидела, как она идет к дедушке Рэю и как он с открытым ртом за ней наблюдает (выглядело это почти комично).

Бабушка, охваченная воспоминаниями, улыбнулась сквозь слезы. Я коснулась ее руки.

– Вы смотрелись в нем великолепно, бабушка.

Она кивнула.

– Мне его сшила моя бабушка. А теперь я хочу, чтобы его надела ты.

У меня от удивления отвисла челюсть, но прежде, чем я успела ответить, кто-то ахнул. Я обернулась и увидела на пороге комнаты Джен и Рэйчел. Рэйчел улыбалась и странно на меня поглядывала. Не умей я читать мысли, забеспокоилась бы, но оказалось, она лишь представляла, какой красивой я буду в этом платье. А взгляд у нее был остекленелый потому, что она изо всех сил пыталась не заплакать.